Второй шанс: Истинная для Хранителя (СИ)

Я тут же отбрасываю безумную идею. Я всего лишь женщина. Я плохо знаю здешнюю жизнь. Моя магия слишком слаба, чтобы защитить даже себя. Но ведь каждая женщина — прежде всего мать! А долг матери — защищать от опасностей слабых и беззащитных!

Даже звери готовы рисковать собой ради детёнышей. Никогда не забуду, как муж однажды пришёл домой со ссадиной на лбу. Заметил воронёнка в траве, решил подойти. А его заметила ворона. Сшибла кепку с головы, чуть глаз не выклевала.

А мы, люди? Безропотно отдаём наших детей всем, кто на них претендует. Чужим воспитателям, насаждающим в их головы идеи, противоречащие нашим убеждениям. Интернету с целым сонмом растлителей всех мастей.

Но мне ли обвинять кого бы то ни было? Разве я не поступала именно так со своей дочерью? И разве не пожала там, в прежней жизни, именно то, что сама же и посеяла?

Чувствую, как по щекам скатываются слёзы. Я не могу сейчас быть на этом празднике. Сворачиваю на боковую улицу и иду по ней до самой околицы. Потом поворачиваю назад.

Я прихожу на площадь, когда там уже зажигают костёр новым огнём. И сталкиваюсь с Дайной, которая идёт чуть позади мужчины и женщины. Она опускает взгляд. От её отчима ощутимо разит спиртным. Бедная девочка…

Мир лежит во зле… — вспоминаю я постоянно встречавшееся мне в моей прежней жизни изречение. — Но разве не по нашей вине?

Делаю ещё один круг по пустынным улицам. С площади доносятся звуки дудочки и чего-то струнного, и раздаются весёлые голоса празднующих.

Подхожу туда опять, с другой стороны. Отблески костра освещают тёмную фигуру. Он поворачивается, и я узнаю его. Заставляю себя сделать шаг вперёд.

Глава 13

— Да кто ты такая, чтобы мне указывать? — отчим Дайны замахивается на меня рукой в меховой рукавице.

Я уворачиваюсь от удара так быстро, что не успеваю этого осознать. Как будто моё тело действует само, повинуясь доведённому до автоматизма навыку.

Клуб пламени, такой же алый, как моя ярость, возникает между нами. От него даже сыплются искры. Мой противник отступает на шаг. Я смотрю ему в глаза. А потом начинаю гонять огненный шар вокруг его шеи. Я не отвожу взгляд и вижу, как его глаза становятся трезвыми. А потом в них появляется страх.

— Тронешь её хоть пальцем — выжгу с корнями твоё мужское достоинство! — медленно и чётко произношу я.

Он начинает кивать. Часто и мелко. Потом падает на колени. Падаль…

Я поворачиваюсь и шагаю к костру. Смешиваюсь с толпой и пляшу до самого утра. Под разудалую музыку и залихватские песни о солнце, длинном дне и богатом урожае.

Я возвращаюсь в дом, когда уже рассвело. И обнаруживаю Ужика, свернувшегося колечком на кухонной лавке.

— С праздником тебя! — произносит он. — С хорошшшим поворотом!

Весь остаток зимы я тренируюсь в магии и занимаюсь рукоделием. Я даже сваляла себе тёплые тапочки из шерсти, что стояла в мешке в углу сарая. А потом расшила их красивым орнаментом. Вот что бы я делала здесь, если бы в той прежней жизни не посещала множество мастер-классов по творчеству и ремёслам?

Дайна прибегает совсем редко. И рассказывает, что отчим её больше не лапает и даже шпынять за мнимое безделье почти перестал. Мы повторяем буквы и цифры, выписывая их угольками прямо на печке.

А когда не остаётся места, я запускаю крошечный вихрь, который собирает угольную пыль и вылетает в печную трубу. Моя маленькая гостья смотрит на это и звонко смеётся.

Всё было бы хорошо, если бы не сны, через которые я вновь и вновь проникаю в память злополучной Яры. Из них потихоньку вырисовывается всё более страшная картина.

Я, наконец, узнаю, кто такой этот Двуединый.

-И вселятся праведники в сады, насажденные для них от начала мира! — вещает высокий худой человек с огненным, да нет, скорее испепеляющим взором, одетый в чёрную с золотом мантию. — Щедр Двуединый к тем, кто хранит его слово сам и несёт другим! Живут они в мраморных дворцах, и ходят в одеждах из драгоценного шёлка! Едят и пьют они на золоте, и даже отхожие сосуды у них из серебра! Когда же устанут они от наслаждений, ждёт их другая услада — садятся они у окон в преисподнюю и взирают намученияневерных инечестивцев!

Вот не могу я этого понять, — размышляю я, втихаря переминаясь с ноги на ногу от холода в зале. — Ну что приятного на такое смотреть?

Тут я полностью согласна с прежней хозяйкой моего тела. Неужели действительно можно получать удовольствие от таких вещей?