Второй шанс. Книга третья (СИ)

И сейчас, вспомнив о том, что еще не произошло, и, я надеюсь на то, что это не произойдет никогда, я отбросила все печальные воспоминания , и продолжила готовить. «Хлеб воина» готовят матери, жены, сестры и дочери воинов. Только члены семьи. Я не была членом семьи, да и мой хлеб не будет вызревать в подвалах родового замка больше месяца, как положено, но перебрав в прошлом сотни рецептов, я нашла тот, что мне понравился больше всего.

Миндаль, изюм, сушен н ые фрукты, светлый изюм, толченый миндаль, фундук , и еще пять видов орехов, чернослив, сушеный абрикос, щепотка муската, тмин — залить чистым спиртом. Темное тягучее соленое тесто вымешивать до тех пор, пока не перестанет липнуть к рукам и поверхности стола.

Маску я давно сняла, от любой помощи отказалась и в целом , попросила мне не мешать. Но прислуга, хоть и вежливо покинула кухню, осталась толпиться в дверях.

Выпекалось все в три приема.

Для начала сформировав кирпичики из теста, я отправила их в духовой шкаф на час, тем временем взявшись за сбор других продуктов. С собой все сразу брать было не обязательно, Каенар мог вернуться во дворец в любое время, но я выбрала и отложила вялен н ую и копченую говядину, упаковала сыры, очень тщательно обработала копченую рыбу — она портится быстрее всего.

И после пошла доставать выпечку.

Запах был умопомрачительный.

Когда я достала все двенадцать кирпичиков из печи, — они выглядели превосходно. Ни один не упал, не подгорел, и все пропеклись.

— И ты собираешься всю эту тяжесть поднимать сама? — раздалось неожиданное за спиной.

Испуганно вскрикнув, выронила железный прутик, которым проверяла хлеб на готовность, и была вынуждена признать:

— Вы меня безумно напугали.

— Почему? — Каенар, сдвинув меня в сторону, взял кухонное полотенце, ухватил противень , и, вытащив все из печи, отнес раскаленную жаровню к каменному столу.

Внимательно осмотрел все двенадцать аккуратных кирпичиков, затем медленно повернулся ко мне и тихо спросил:

— «Хлеб воина»?

Кивнула, почему-то смутившись.

Закрыв заслон в печи, сходила к раковине вымыть руки и, не оборачиваясь, начала объяснять:

— Часть хлеба я возьму с собой в свежем виде, остальное сейчас высушу до состояния сухарей. Неизвестно что нас ждет на Весенних Учениях, но так, я, по крайней мере, буду уверена, что в любой ситуации у вас будет пища, способная быстро восстановить силы.

И тщательно вытирая руки, я обернулась к кронпринцу.

Каенар стоял, как-то очень странно глядя на меня, и в его глазах было нечто, такое теплое и полное нежности.

— Асьен, — его красивые губы тронула легкая улыбка, — а ты знаешь, что означает испечь «Хлеб воина» для того, кто не является членом твоей семьи?

Растерявшись, чуть не обронила полотенце.

Усмехнувшись, Каенар взял нож, отрезал ломоть от обжигающе горячего хлеба, проигнорировав мой возглас «Он еще не готов» и оторвав кусочек, закинул в рот. Кто так вообще делает? Этот хлеб едят холодным!

Но не остановившись на первом кусочке, Каенар откусил второй, прожевал, одобрительно покачивая головой, и сообщил:

— Это вкуснее, чем хлеб, приготовленный по рецепту рода Ассиалин, к которому принадлежала мать. Никогда не думал, что кто-то способен готовить лучше моей бабушки. Так что на счет вопроса, который я задал ранее?

И он продолжил есть, практически с вызовом глядя на меня.

Не став негодовать по поводу того, что он продолжает подъедать наши стратегические запасы, осторожно ответила:

— Нет. Не знаю.

Нагло забрав весь надрезанный уже кирпичик черного хлеба, Каенар подошел ко мне, медленно склонился, заставив прогнуться назад и серьезно задуматься о том, что я сейчас частично свалюсь в раковину, и прошептал:

— Я тоже тебя люблю.

И ушел, по пути захватив себе еще один хлеб.

Я же осталась стоять в абсолютной растерянности, но уже начинала осознавать причины, по которым за моими действиями с таким недоумением следила вся прислуга на кухне. И мое смущение едва меня дотла не сожгло, когда обнаружившийся в толпе, собравшейся в дверях, сэр Матиуш, словно ни к кому не обращаясь, произнес довольно звучно:

— Девушка, что хочет признаться воину в любви, выпекает для него «Хлеб воина». Воин , выражает готовность ответить на чувства, приняв его. Но если чувства воина более чем сильны, он съест этот хлеб даже обжигающе горячим, едва тот будет вынут из печи. И это уже не просто признание, это объявление о серьезных намерениях.

— Сссэр Матиуш! — у меня голос сорвался. — Насколько серьезных?

Но телохранитель сделал вид, что совершенно меня не услышал.

— О, Небо, вы же знаете, для чего я это готовила! — разъяренно швырнула полотенце в раковину. — Господин недавно потерял много крови, мы не знаем чего ждать на Весенних Учениях, моим стремлением было…