Второй вариант

— Точно! Давлетов. И проинформировал относительно браконьера Дрыхлина. Что я говорю? Не браконьера! Хуже! Я уже навел о нем кое-какие справки... Пожалуйста, рассказывайте.

Он сел за свой стол, напустил на себя серьезный вид, придвинул кипу чистых листов бумаги.

— Да и рассказывать-то в общем нечего, — сказал Савин.

— Как «нечего»! — воскликнул тот.

— Не пойманный — не вор. Так объясняют.

— Ну уж извините! Вор остается вором, даже если он не пойман. А поймать — дело времени и техники!

— Вы давно работаете в этой должности? — спросил Савин.

Он вдруг почувствовал себя старше и опытнее этого симпатичного парня.

Тот сразу стушевался. Виновато улыбнулся:

— Второй месяц. Заметно, да?

— Заметно.

— Солидности не хватает?

— Не знаю, чего. Такую должность должен занимать хмурый дядя.

— Я и сам понимаю. Не получается пока с солидностью. Только, по-моему, не это главное.

Они проговорили часа полтора. Савин подробно рассказывал, а Петр Николаевич (так он солидно представился в ходе беседы, извинившись, что не сделал этого сразу же) записывал, уточнял. Посокрушался, что Савин не узнал фамилий старого Иннокентия и его племянницы. Разговаривали за кофе, как хорошие знакомые. И явно нравились друг другу.

— Я вас не задерживаю? — всполошился под конец Петр Николаевич.

— Нет-нет.

— Понимаю, что кофе — не таежный напиток. Надо бы чего погорячительней. Но, знаете, не могу. Организм у меня не хочет принимать эту гадость. Не хочет, и все. А некоторые есть — обижаются. Брезгуешь, говорят, угощением. Вы не обижаетесь?

— Конечно нет.

— Тоже организм не принимает?

— Я на службе.

— Вот и думаю: неужели совсем нельзя обойтись без спиртного? Вы знаете, каждая семья жила бы намного зажиточней. Не возражайте! Я даже подсчитал как-то бюджет хозяина, у которого снимаю квартиру. Страшное дело! Половина его зарплаты уходит! А зарплата у него, извините, шахтерская. Это сейчас наш город (он так и сказал: город) известен как бамовский. А раньше его знали как шахтерский...

— А что же вы собираетесь делать с Дрыхлиным? — спросил Савин.

Начальник охотинспекции совсем не по-начальнически почесал нос, снял очки, и глаза его сделались виноватыми.

Признался со вздохом:

— Пока не знаю. Целиком и полностью верю вам и охотнице. Сегодня же я проинформирую кого следует. Соболь — не заяц!

Савин стал прощаться. Уже проводив его до двери, Петр Николаевич спохватился:

— А удостоверение внештатного инспектора?

— В другой раз, ладно?

— Может, сейчас?

— Так ведь фотокарточки все равно нет.

— Ах, да! Ведь и фотокарточка нужна. А знаете, может быть, это и хорошо, а? Вы сказали — в другой раз! Значит, у нас с вами будет другая встреча! Будет ведь?

— Конечно, — легко отозвался Савин...

Он надеялся, что Ароян уже может быть в гостинице. Все эти часы, с той минуты, как они расстались на автобусной остановке, в нем шевелилось беспокойство за исход миссии замполита. Не прошло оно и во время разговора с охотинспектором. Только упряталось вовнутрь. Думалось, что вот придет он сейчас в свой номер, а Ароян уже там. И первое, что скажет: «Все в порядке, Евгений Дмитриевич».

Но в гостинице замполита не было. Савин понял это, увидев на щитке ключ от своего номера.

Без всякой надежды спросил дежурную:

— Мне никто не звонил?

— Нет, миленький. Но приходил твой товарищ.

— Давно?

— С полчасика как.

— Что-нибудь велел передать?

— Записку оставил. Возьми вот.

Савин развернул листок и ничего не мог понять. Лишь прочитав, разобрался, что писал не Ароян.

«Женя, я объявляю вам общественное порицание: нельзя забывать друзей. Узнал, что вы приняли ванну, и очень сожалею. Мог бы предложить прекрасную, почти персональную парилку. Когда освободитесь, звякните по телефону...» Под запиской стояла подпись Дрыхлина.

Расстроенный, Савин прошел к себе в номер, категорично решив, что звонить он Дрыхлину не станет. Не о чем им говорить и незачем общаться. Едва успел сбросить полушубок, как по коридору грузно зашлепали шаги, и прозвучал голос дежурной:

— Ау, миленький! Иди!

— Что случилось? — выглянул он.

— Ты насчет звонка спрашивал? Звонит.

— А кто?

— Не знаю, миленький. Голос очень даже вежливый.

«Дрыхлин. Не пойду».

— Скажите, что я еще не пришел.

— Ой, да как же? Я сказала, что ты в номере. Да ты не бойся, пошли его подальше, в случае чего.

Савин спустился, опередив дежурную. Взял трубку, сухо сказал:

— Слушаю.

— Ароян говорит.

— Слушаю, Валерий Георгиевич! — совсем другим тоном произнес он и замер.

— Я уезжаю в аэропорт. Лечу в Хабаровск.

Настроение сразу упало.

— Ничего не вышло?

— Все идет по плану, Евгений Дмитриевич. Не волнуйтесь.

— Я — что? Давлетов...

— Передайте ему, что вернусь самое позднее через три дня. До свидания...

— Ничего, миленький, — сказала дежурная, когда он положил трубку. — Все образуется.

— Если кто будет меня спрашивать, отвечайте, что уехал, можно так? — попросил он.