Второй Великий Катаклизм

+1 доброжелательности к отношениям с Мистрис Мизрелл, гномой, владеющей магической лавкой Уставшее Сердце в Великом Городе Альгоре.

— Ты смел, Росгард Храбрый и Славный! Ты очень смел! — на меня смотрели влажные от благодарности глаза почтенной гномы со смешной прической — Мое уставшее сердце поет от восторга!

— От меня столько пользы — удивленно заметил Аньрулл и отхлебнул горячего кофе — Ну что? Готовы? Пока Росгард глотал болотную грязь и пиявок стараясь спасти никчемного светлого сынишку светлой сонной клуши, я кое–что сумел разузнать.

— Светлого сынишку светлой сонной клуши — задумчиво повторила госпожа Мизрелл, поправляя тяжелые очки.

— В град мертвых душ угодило двое с того корабля. Корабельный плотник. И трюмный матрос. Огонек первого поярче. Второй такой тусклый, что и не разобрать его слов! И посему наш выбор очевиден. Я призываю плотника — откинувшись на спинку кресла Аньрулл щелкнул пальцами.

Мы и возразить не успели. А потом стало поздно. Его рука утончилась, рванулась вперед словно сама собой и, пробив замерцавший воздух, исчезла по локоть. Поорудовав обрубком, Аньрулл дернул плечом как рыбак подсекающий рыбу. От повисшего в воздухе зеленого потустороннего свечения пошел тонкий невыносимый писк. Мерцающее свечение будто поглотило свет, вокруг стало заметно темнее. А писк становился все громче и все грубее. Пока не стало ясно, что писк — это бесконечный надрывный крик. Мужской надрывный крик. Зеленое мерцание закрутилось, превратилось в водоворот, что выплюнул на пол скрюченную полупрозрачную фигуру держащуюся руками за грудину — в коей торчали когти Аньрулла.

— Корабельный плотник Иглий Брюхонос прибыл и готов ответить на любые наши вопросы — оповестил нас Аньрулл и отхлебнул еще кофе — Но поспешите. Скоро магия смерти утянет его обратно. Спрашивайте…

— Привет — бодро сказал я, старательно улыбаясь скрюченному призраку.

— МГ–Р–А-А–А–А! — ответил мне призрак, пытаясь вырвать из груди когти.

Аньрулл проявил милость и руку убрал. Привидение прекратило орать. Выпрямилось. Только тут я заметил странную «пуповину» торчащую из основания его шеи и уходящую в пустоту. Этакий поводок призрачный. Стоило когтям убраться, к корабельному плотнику вернулся дар речи.

— Ах вы крысы сухопутные! Чтоб вам всю жизнь на солонине протухшей и воде зацветшей сидеть! Ржавый якорь вам в… МГ–Р–А-А–А–А! — опять зашелся криком плотник, в чью грудь снова впились когти.

— Я Аньрулл. Бог — мягко произнесла древняя нежить.

— Кто–о–о?! — выдавил с мукой призрак.

Логично. Откуда корабельному плотнику знать про давным–давно сгинувшего древнего бога? Разве что пару баек слышал в портовых кабаках. Да и те в памяти не удержались. Поэтому особого почтение призрачный плотник не выразил. Хм… интересно, а если он мне тумбочку сколотит — она будет призрачной или настоящей? М?

Вслух я сказал другое:

— Добрый день, уважаемый Иглий Брюхонос.

Аньрулл вовремя вытащил когти и на этот раз я дождался более вразумительного ответа:

— Ветер тебе в корму, незнакомец! Хочешь я пожру твое сердце?!

— Да не стоит — отказался я вежливо.

Аньруллу привиденческая грубость не понравилась и с волчьей гримовой усмешкой он ткнул мизинцем. Призрака скрючило и закрутило в воздухе как юлу.

— МГ–Р–А-А–А–А!

На этот чистой воды садизм я смотрел с отвисшей челюстью. Аньрулл темный до мозга костей. Наслаждается причинением страданий. При этом он умный, жесткий, прагматичный, знающий чего хочет и как добиться поставленной цели. В общем — такие как он становятся либо великими тиранами диктаторами, либо проводят всю жизнь в одиночной камере ультра строгого режима. С кем я связался? Мой партнер — монстр.

— Я не буду жрать твое сердце! — заявил призрак, прекратив вертеться и встав на ноги.

— Благодарю — тепло улыбнулся я.

— Я просто вырву его из твоей груди и… МГ–Р–А-А–А–А!

— О румо–рано — пробормотал недовольно Аньрулл, проворачивая указательный палец в груди призрака.

— МГ–Р–А-А–А–А-А–А–А-А!

Реакция побелевшей как бумага гномы Мистри была примечательна — она была в ужасе. На ее глазах жестоко пытали душу живущего в Аньгоре призрачного корабельного плотника. А ведь и у нее в граде мертвых душ — тьфу, привязались слова Аньрулла — живут муж с дочерью, погибшие в одной из ее экспедиций.

— Иглий! — рявкнул я, едва очередной сеанс верчения закончился.

К Аньруллу идеально подойдет чуть измененное народное выражение: «Да я тебя на когте вертел!».

— Сердце твое… — прохрипел призрак.

— Молчать, салага–доходяга! — заорал я, машинально перейдя на голос отца — Руки по швам, мачту тебе в глотку! На кого водой забортной брызгать вздумал?! На старший командный состав?! Да я таких как ты десятками на прокорм акул за борт отправлял! К якорям привязывал и дно ими чистил! Ты у меня от зари до зари палубу драить будешь! Я тебя в трюме сгною! Всю жизнь в стенаниях проведешь! Такое устрою, что о когтях Аньрулла как о ласке нежной мечтать станешь, чтоб тебе всю жизнь паруса рваные штопать!