Второй Великий Катаклизм

Карету я покинул за квартал от нужного мне дома. Осторожность превыше всего. После слов Аньрулла о том сколько народу за мной следит, я решил максимально осложнить им жизнь. Поэтому не стал называть адрес. И поэтому же, едва зайдя в сквер, нырнул в густые заросли, перепрыгнул через фонтан с золотыми рыбками, перемахнул через чугунную невысокую ограду и заскочил в переулок. От умелого тихушника мне не скрыться. Но жизнь преследователям точно осложню… и пусть пришлось перебираться через здоровенную кучу мусора. А вот что странно — я нос к носу столкнулся с некрокрысой. Огромной дохлой некрокрысой пятидесятого уровня, что злобно ощерилась на меня и нырнула в темную щель канализационного стока. Оттуда послышался тяжелый стон. Очень знакомый мне стон — именно такие звуки совсем недавно издавали призванные мною мертвяки с Кровавой Гати. Я уверен, что в глубоких катакомбах Альгоры сыщется нежить. Это нормально. Но чтобы так близко к поверхности? Странные дела происходят нынче в Альгоре…

Орбит в Вальдиру не явился.

Сначала я понял это по его отсутствию в доме у госпожи Мистрис Мизрелл. А потом проверил и статус. Неактивен. Про статус я знал и раньше. Просто надеялся, что Орбит, обычно пропадающий в мире Вальдиры сутками, в этот раз также захочет вернуться сюда побыстрее. Но нет… не явился пока что. Особо я не опечалился. У меня есть козырь — я знаю где Орбита искать.

Улыбнувшись встревоженной госпоже Мизрелл, я пообещал скоро вернуться, после чего удалился в пустую комнатку, уселся в кресло и вжал пиктограмму «офф».

Здравствуй, радуга.

Забери меня с собой. Самое время пнуть кое–кого по его чрезвычайно умной заднице.

Выход.

Глава пятая. Акула рядом. Главная соль загадки.

— Тихо то как… — пробормотал я, осторожно вытекая за порог спальни и заглядывая в зал.

Сначала я увидел Орбита. Жив. Проснулся. Сидит ровненько так на диване. Рядом прямо по–флотски идеально сложенное покрывало, сверху подушка — и без единой морщинки. Руки Орбита сложены на коленях. На столике перед ним тарелка с надкушенной плюшкой. Рядом дымится кружка чая.

Та–а–ак…

Я повел глазами чуть в сторону.

В кресле сидит Кира. Ровненько так сидит. Ладони на прикрытых пледом скрещенных ногах. Перед ней тарелка с крошками и ополовиненная кружка с молоком.

Таа–а–ак…

Я повел глазами чуть в сторону.

За кухонным столом–стойкой стояла мама Лена и точила нож…

Та–а–ак…

Втянув голову в плечи, я подался назад, утекая обратно за порог.

— А я ведь спрашивала — тебе можно доверять? Ты серьезный молодой человек? — ровным, слишком уж ровным и неестественно спокойным голосом произнесла мама Лена и, глянув на свое отражение в лезвии ножа, кивнула на второе кресло — Ты заходи, заходи. Видишь на столе полиэтилен сложенный? Перед тем как сесть — расстели его на кресло. И потом садись…

— Мама Лена! — задушено пискнула Кира.

— Пищать при родах будешь. Вернее, орать благим матом. И неласковым словом поминать своего любимого Ростислава… покойного…

— Мама Лена!

— Домой та–а–ак хоче–е–ется — признался Орбит, глядя на меня застывшим взором — Но плюшки в России вку–у–усные! И чай… можно я пойд–у–у?

— Иди–иди — поспешил я — Ты ведь в Вальдиру?

— Да…

— Кокон протестирован?

— Да!

— Иди–иди… тебя госпожа Мизрелл уже заждалась. А я тебе оставил там пару сообщений. Касательно Аньрулла. Почитаешь, успокоишься…

— Спасибо!

Орбита будто вихрем унесло с диваном. Подушка упала. Почти добежавший до гостевой комнаты парень вернулся. Поместил подушку обратно на покрывало. Расправил. Подхватил с дивана свою диковинную бейсболку. И убежал. Едва слышно стукнула закрывшаяся дверь. Скрипнуло подо мной кресло — полиэтилен я стелить не стал. А чего? Мебель моя. Имею полное право забрызгать ее своей артериальной кровью. Сделать такой по–хозяйски широкий жест… к-хм…

— В доме ножи всегда должны быть наточены. Всегда — заметила неофициальная родительница Киры, возвращаясь к точке ножа — Если в доме нож острый — стало быть и хозяин мужик дельный, не ленивый. Вот в этом доме ножи какие? Молчите? А я скажу — ножи туповаты.

— Недавно точил — возразил я мягко — Режут хорошо.

— Ну–ну…

— И хозяин не слишком туповат — продолжил я гнуть свою линию — Коньячку?

После продолжительной паузы наточенный нож лег на столешницу:

— Рюмку выпью.

— А я чаю с плюшками — поддержал я, вставая и топая к шкафу, где хранил наше спиртное.

— И я чаю — тихонько напомнила о себе Кира — И булочек побольше. Домашних…

— Само собой домашних! Для вас охламонов и пекла — для тебя и Михаила. Думала порадовать. Сюрприз устроить булочный. А тут вон как — ты мне сюрприз устроила. Да еще какой! Я значит булочки пеку. А вы печете…

— Мама Лена!

— Коньяк — поставил я перед белой акулой рюмку — Пятьдесят грамм.

— А себе не плеснешь, стало быть?

— Мне еще на работу — развел я руками с сожалением.

— Опять в гроб с проводами залезть собрался?

— Ага.

— Вот–вот… работа… ох… — с этими словами Лена залпом выпила коньяк. Так пьют лекарство, а не алкоголь.