«Второй войны я не выдержу...» Тайный дневник 1941-1945 гг.

Татары затаились. По обстановке надо выселить всех, как чеченцев и ингушей. Всего примерно 200 тысяч человек. Надо и сотрудничавшие нацменьшинства. Главное обеспечить спокойствие татар. Агентура сообщает, что высылка должна произойти в основном спокойно, потому что татарское население парализовано страхом. Понимают, что по законам военного времени всю мужскую молодежь могут расстрелять как дезертиров, они в 1941 г. дезертировали почти все.

Учредили медаль за Кавказ. Коба посмотрел, говорит, что, тебе первому на грудь? Я говорю, мне, товарищ Сталин, не первому, но и последнему тоже будет обидно.[243]

Засмеялся.

17/V-44

Сегодня ночью Коба при Георгии и Вячеславе, когда все ушли поздравил меня с назначением.[244] Георгий искренно поздравил, Вячеслав с натугой. Последними ушли Штеменко[245] с Антоновым.[246] Потом Коба пригласил к себе поужинать. Сказал хороший тост. Только что вернулся.

22/V-44

Сегодня был день международных бесед. Днем беседовал с группой пленных румынских генералов.

В основном попали в плен под Сталинградом. С каждым говорил отдельно. Оперативной обстановки не знают, в плену уже полтора года. Все немолодые, возраст за 50 лет, служат давно, так что общую ситуацию обрисовали верно.

Думаю, если повести себя с румынами умно, можно рассчитывать на быстрый выход Румынии из войны, но только после наших ударов и выхода на румынскую границу. Думаю, можно рассчитывать даже на военную помощь. Могут помочь крепко. Конец войны, надо искупать вину. Думаю, будут драться с немцами неплохо. Так Кобе и доложу. А там посмотрим.

Вечером часа три просидел у Кобы с поляками. Была Ванда Василевская. Умная баба. И приятная. Немного похожа на Нино.

26/V-44

Первухин[247] направил товарищу Сталину записку по «Мимозе».[248] Отдельно Вячеславу и мне. Просит принять вместе с Курчатовым для доклада. И хочет все переложить на меня. Особый Совет по Урану, я — Председатель, Первухин — зам, члены Молотов и Курчатов.

Курчатова знаю плохо, но чувствую, надо поддержать, дело он ставит вроде бы толково. Первухин видно боится единоличной ответственности. Пока этими делами он ведает больше всех, а возможности у него ограничены. Даже не член ГОКО. Сам не потянет, тут он прав. Надо подключаться мне и брать все в свои руки. Сейчас не 1941 г. можно заняться Ураном вплотную.

Переговорил с Всеволодом, они за этот год накопали по Урану за кордоном. Говорит, особенно полезен Эмигрант.[249] Надо переговорить с Первухиным и чтобы он захватил с собой Курчатова. Надо познакомиться поближе. Потом доложу товарищу Сталину.

Главное, подобрать людей. Первухин просит Кобу создать при ГОКО специальный Совет по Урану со мной в качестве Председателя, а он заместитель председателя. Фу, черт, я уже это записал. Устаю.

Доложить товарищу Сталину как важное.

Комментарий Сергея Кремлбва

В 1943 г. постепенно расширяющиеся в СССР работы по урановой проблеме курировал В.М. Молотов как член ГКО и непосредственно, как технически более подготовленный руководитель — нарком химической промышленности СССР М.Г. Первухин (он хорошо знал и электроэнергетику).

19 мая 1944 г. М.Г. Первухин направил докладную записку И.В. Сталину по проблеме урана и приложил к ней докладную записку И.В. Курчатова — тоже на имя Сталина.

20 мая Первухин практически тот же текст направил также В.М. Молотову — недавнему заместителю Сталина по ГКО, и новому заместителю Сталина — Л.П. Берии. Берия ознакомился с запиской 25 мая 1944 г. и пометил: «Важное. Доложить тов. Сталину. Поговорить с т. Первух[иным]. Собрать все, что имеется по урану. 25.V.44» (см.: Атомный проект СССР: Документы и материалы/Под общ. ред. Л.Д. Рябева. Т. I. Ч. 2. Док. 234, с. 74).

Берия и до этого периодически знакомился с состоянием проблемы урана в СССР. До разделения весной 1943 г. единого НКВД на НКВД и НКГБ он подготовил и направил Сталину информационную записку по атомным вопросам. Однако после разделения наркоматов и отхода от оперативного руководства внешней разведкой Л.П. Берия к советской атомной проблеме прямого касательства не имел, хотя был информирован — как член ГКО. Лишь примерно с мая 1944 г. он подключается к ней всё активнее — судя по всему и в соответствии со своим пониманием важности проблемы, и волей-неволей как второе лицо в государстве.

Этот факт и отражает дневниковая запись от 26 мая 1944 г.