Второй выстрел

— Тебе не кажется, что ты чересчур меня критикуешь? Хорошо, тебе показалось, что я совершила ошибку. Но я ее исправила — никто даже не заметил. И к тому же, Шон, это ведь был отец ребенка!

Шон медленно склонил голову набок, как будто переносил вес своих мыслей.

— Ну и что? — холодно спросил он. — Что это меняет?

Я запоздало вспомнила историю отца Шона — пьяницы и негодяя, который издевался над женой и детьми. Когда Шон изредка упоминал о внезапной смерти отца в автомобильной катастрофе, произошедшей в основном по собственной вине, в его голосе звучали нотки тихого разочарования. Прошло время, прежде чем я поняла: вероятно, это разочарование было вызвано тем, что Шон вынашивал тайную мысль убить отца самостоятельно.

Я вздохнула.

— В данной ситуации это меняет все. Симона как раз перед инцидентом призналась мне, что все еще любит этого типа. И если бы она была уверена в том, что Мэтт хочет вернуть ее, а не охотится за ее деньгами, она бы, возможно, тут же приняла его обратно.

— Это только маленькая часть истории, изложенная с точки зрения Симоны. — Шон бросил на меня скептический взгляд. — Не говоря уже о том, что ты сделала такие выводы на основе двухминутной беседы в женском туалете, — тихо продолжал он. — Успела она показать тебе фотографию своего бывшего мужа, когда рассказывала о нем?

Я знала, к чему он клонит, но это было все равно что играть в шахматы с гроссмейстером. Приближалось мое поражение, и я еще не овладела достаточными навыками, чтобы избежать неотвратимого финала.

— Нет, — ответила я и почувствовала, как мои пешки рассыпались, кони упали и королева споткнулась.

Шон коротко кивнул и приступил к уничтожению.

— Тогда как ты могла знать, что мужчина, который вошел в ресторан, был Мэтт? — спросил Шон. — Шах. — Он мог оказаться любым психом-преследователем. Если тебе рассказали только об одной угрозе, это не означает, что не существует других. Тебе следовало бы это знать, Чарли. Именно тебе.

Голос Шона был мягким, и он не двигался, но само это спокойствие волновалось и кипело.

— Элла назвала его папой, — процедила я сквозь зубы в отчаянной попытке перегруппироваться. — И у него в руках был розовый кролик.

— Ты не знала этого до тех пор, пока он не двинулся к вам, а ты не попыталась его остановить, — возразил Шон.

Он сделал шаг в мою сторону, затем еще один. Мне стоило усилий не податься назад.

— Он был у тебя в руках, а ты позволила себе отвлечься. Тот факт, что он оказался отцом Эллы, не должен был изменить ровным счетом ничего. Отцы убивают своих детей и жен каждый день.

Шах и мат.

Раздражение превратилось в гнев, как искры в пламя.

— Значит, я сделала неправильный вывод, — пыталась я защищаться.

— Правда? Ты считаешь, это так называется? — Шон сделал паузу. — Это был вывод, основанный на эмоциях.

Я почувствовала, как мой подбородок поднимается, почти подпрыгивает. С тем же успехом к нему можно было прикрепить красный флаг — настолько очевидные сигналы он посылал Шону.

Я отчеканила:

— Конечно, и это провал.

— В нашей работе — да, — ответил он, медленно закрывая глаза, как будто собираясь с силами. — Продолжай принимать подобные решения, и я больше не смогу пользоваться твоими услугами.

У меня пересохло во рту. Я рефлекторно сглотнула и попыталась не выдать своего состояния. Но заметила, что от холодных жестких глаз Шона не укрылась автоматическая реакция моего тела и что-то промелькнуло на его лице.

Разочарование?

— Я могу выполнять эту работу, — сказала я, сдерживая дрожь в голосе только за счет волевого усилия. — Разве я еще не доказала тебе этого?

Шон снова сделал паузу, на долю секунды, затем наклонил голову в едва уловимом согласии. Когда мне уже начало казаться, что он готов уступить, Шон снова заговорил — тоном, который был мне незнаком:

— Докажи снова.

Мои брови выгнулись от удивления.

— Что? Сейчас?

Шон кивнул, на этот раз более отчетливо:

— Здесь и сейчас.

Я оглянулась вокруг, увидела грязный, заляпанный бензином бетонный пол и ряды припаркованных машин. И подумала, что наши установки изменились: Шон занял позицию наступления, а я — обороны. Мои локти были согнуты, а руки слегка поднялись, хотя я не помнила, как это получилось.

Мы оба напряглись, когда забрызганная солью BMW с ревом преодолела въезд с нижнего парковочного этажа и замедлила ход на нашем уровне. За рулем сидела женщина средних лет с агрессивной прической. Она уставилась на нас, проезжая мимо. Не потому, что была враждебно настроена или беспокоилась за мою безопасность, а скорее проверяя, не собираемся ли мы освободить удобное парковочное место.

Проехав мимо, женщина притормозила, мигнув стоп-сигналами, и подняла голову, чтобы заглянуть в зеркало заднего вида. Должно быть, она поняла, что наш с Шоном конфликт зашел в тупик и что ситуация далека от нормальной. Но попытается ли она вмешаться?

Всего секунду спустя тормозные огни погасли, и машина двинулась вперед, затем набрала скорость. Нет, не попытается.