Второй выстрел

Сюзанн, смущенно. — Мы же никого здесь не знаем! (Ее ответ не очень-то радует Оливье.)

Оливье. — … Допустим. Итак. Ты садишься в машину и…?

Сюзанн. — И прямо, никуда не сворачивая быстро еду домой! Держусь правой стороны! Сигналю на каждом перекрестке! И наконец возвращаюсь к семейному очагу, чтобы встретиться со своим ужасным мужем. Ревнивым! Подозрительным как… как комиссар полиции!

(Бьет его шутя, он пытается увернуться.)

Оливье. — Я больше не буду ревновать. Клянусь! (Звонит телефон. Смеясь снимает трубку.) Алло? Да… это здесь. Кого? (переспрашивает.) Мадам Ленуар? Одну минуточку! Я передаю ей трубку! (Бросает трубку на стол и отходит. Очень зол.)

Сюзанн. — Кто это?

Оливье. — Откуда мне знать? Я же не ясновидящий. (Она подходит к телефону и протягивает ему другую трубку.)

Сюзанн. — Держи…

Оливье. — Ну уж нет! Муж, подслушивающий разговоры жены, это… мерзко… ужасно! (Берет трубку. Она, улыбнувшись, начинает разговор.)

Сюзанн. — Алло! Да, это я. А! Вы звоните по поручению господина Ришара, из питомника. Да, мы действительно ищем кого-нибудь, кто смог вы расчистить небольшой клочок земли перед домом… О! Всего лишь один день… Когда у вас не будет других дел… О! Не больше… А? Отличная мысль, вы сможете зайти завтра. (Протестующий жест Оливье, который кивает головой: «Сейчас же… сейчас же…») Послушайте, вы не могли бы зайти прямо сейчас, так как мой муж должен уехать… (Строит ему гримасу.) Правда? В таком случае, я вас жду… Благодарю вас. (Вешает трубку.)

Оливье, с восторгом. — У нас будет потрясающий вид!

Сюзанн. — Знаешь, что нам нужно сделать, когда ты вернешься? Отправиться в путешествие на катере, вдоль берега, до самого Капри.

Оливье. — Предложение принимается. Это будет наш второй медовый месяц!

Сюзанн. — Одни в открытом море, ты будешь гораздо спокойнее, не так ли? (Оливье весьма этим доволен.) Я буду изменять тебе только в портах. В каждом порту по моряку!.. (Напевает мелодию «Лили Марлен».)

Оливье, обижен. — Это вовсе не смешно!!!

Сюзанн, хохочет. — Ты неотразим. Я едва успеваю произнести слово, как ты зеленеешь, краснеешь, потом бледнеешь. Это не муж, а просто радуга какая-то!

Оливье. — Радуга обычно предвещает хорошую погоду!

Сюзанн. — Твоими бы устами да мед пить… Я не хочу, чтобы ты следил за каждым моим жестом и придирался к каждому невинному слову.

Оливье, мрачнея. — К слову! Подожди-ка, я вспомнил. Сегодня ночью во сне ты произнесла одно слово…

Сюзанн. — Слово? Какое слово?

Оливье. — Имя. Патрис.

Сюзанн, неожиданно побледнев, но не сдаваясь смотрит Оливье прямо в глаза. — А? Патрис, а дальше?

Оливье. — Просто Патрис. Ты произнесла: «Па-а-а-трис».

Сюзанн. — С такой же вот томной интонацией? Сомневаюсь. К тому же я должно быть произнесла «каприз» или «ирис».

Оливье. — Со словарем рифм ты вполне сможешь вывернуться: вот еще «нарцисс»…

Сюзанн, шутя. — «Маркиз»!

Оливье, сухо. — Ты произнесла «Патрис».

Сюзанн. — Ну и ладно. Пусть будет «Патрис». Но, представь себе, я не знаю никакого Патриса.

Оливье. — Кто-то из твоих старых знакомых? Кого ты вновь встретила недавно?.. Нет?

Сюзанн. — … Нет!

Оливье. — Не очень-то у тебя уверенный вид…

Сюзанн, взрываясь. — Я и на самом деле не чувствую себя уверенной! Как ты чуток и деликатен! К тому же, мой хитрый лис, я вижу, к чему ты клонишь. Нет ни Пьера, ни Поля, ни Патриса. Ты просто берешь меня на пушку. Сознательно провоцируешь, чтобы вытянуть правду. Полицейский метод!

Оливье. — Я даю тебе честное слово, что ты произнесла «Патрис»!

Сюзанн. — А я даю тебе честное слово, что не знаю никакого Патриса. Таким образом, мы квиты… О! Ты ужасный, ты отвратительный… (Неожиданно ее нервы сдают и отвернувшись, она плачет как маленький ребенок. Оливье растроган, не знает что делать. Подходит к ней.)

Оливье. — Прости меня. Я впервые в жизни влюблен и просто сошел с ума. Знаешь, я отменяю поездку в Париж!

Сюзанн. — О нет! Поезжай. Иначе я буду чувствовать себя виноватой.

Оливье. — Тогда поцелуй меня.

(Целуются. Звонок в дверь.)

Сюзанн. — Кто это так поздно?