Второй выстрел

— Да-да, — сразу согласилась Аморель с наивной доброжелательной улыбкой, — так я и сказала. Наверно, мне не следовало этого делать. Но, когда я услышала, что Эрик в самом деле мертв, то подумала, что это избавит меня от неприятностей. А уж поскольку я сказала так один раз, то мне пришлось повторять то же самое и дальше. Вы же знаете, как это бывает, — извиняющимся топом добавила она.

Я не верил своим ушам. Аморель стояла перед судьями в своем очаровательном платьице и шляпке и казалась воплощением святой невинности, ничуть не уступая в этом самой Эльзе Верити. Если судить по ее внешнему виду, то она даже не отдавала себе отчет, какой фурор произвели ее слова, но что-то мне не очень верилось в ее искренность.

— Это было… в высшей степени безответственно с вашей стороны. Маленький коронер наконец-то начинал осознавать, что именно он услышал.

— Да, теперь я это хорошо понимаю, — грустно произнесла Аморель. поверьте, мне очень жаль. Но на этот раз я говорю вам правду.

Я все же бросил взгляд на инспектора Хэнкока. Толстяк больше не рассматривал мыски своих ботинок — его глаза были устремлены на Аморель и только на нее.

— Ну и… что же вы сделали дальше? — в голосе коронера сквозила беспомощность.

— А дальше я подождала, пока все закончится, — ответила Аморель, ничуть не смущаясь, — затем мистер Пинкертон и остальные ушли, и я выбралась из своею убежища. Эрик как раз поднимался, и я сказала ему…

— Одну минутку, мисс Скотт-Дейвис, — торопливо прервал ее коронер. — Мой долг предупредить вас, в интересах справедливости, что вы делаете сейчас сообщение чрезвычайной важности. Прежде чем вы скажете что-то еще, вы должны хорошо уяснить, что таким образом становитесь последним человеком, видевшим вашего кузена живым, и…

— Так оно и было, — невозмутимо ответила Аморель. — Я все время это знала. Если, конечно, не считать того человека, который застрелил Эрика. Я имею в виду, если его действительно застрелили, как, похоже, думает полиция. Лично у меня другое мнение.

Коронер посмотрел на инспектора Хэнкока, ища у него поддержки.

— Э-э… инспектор, учитывая вновь открывшиеся обстоятельства столь неожиданного свойства, может быть, вы предпочтете, чтобы я на сегодня прервал слушание дела? Несомненно, вам понадобится пересмотреть… гм…

— Я полагаю, сэр, — мрачно ответил инспектор, что, поскольку свидетельница утверждает, что уже сейчас готова рассказать нам правду, нам лучше позволить ей это сделать, нока она снова не передумала.

— Да, — невозмутимо кивнула Аморель в знак согласия. — Так будет лучше.

Я не мог больше сдерживаться и вскочил на ноги.

— Господин коронер, я настаиваю на том, чтобы…

— Сядьте на место, сэр! — неожиданно рявкнул коронер, который, видимо, даже рад был открывшейся возможности отвести душу.

— Да-да, садитесь, Пинки, — эхом повторила Аморель. — Я все равно все расскажу, и вы меля не остановите.

— Но…

— Тишина в зале! — проревел щуплый коронер, яростно озираясь вокруг. Ропот, поднявшийся после неуместного замечания Аморель, быстро стих.

Я буквально шлепнулся на место, поскольку Джон с силой потянул меня вниз за полы пиджака.

— Да сядьте же наконец и замолкните, Сирил, — разъяренно прошипел он мне прямо в ухо. — Еще слово, и я заткну вам рот.

Коронер сверкнул на меня глазами.

— Еще раз прервете свидетеля, сэр, и я… я велю, чтобы вас выпроводили из зала суда!

— Мне можно продолжать? — как ни в чем не бывало поинтересовалась Аморель.

— Будьте любезны, мисс Скотт-Дейвис.

— Так вот, я сказала Эрику: "Браво, старина, из тебя вышел чудный труп", или еще какую-то глупость в этом роде. Потом я спросила его, пойдет ли он со мной, а он ответил: "Нет, беги одна, малышка, у меня тут еще есть дела, мне надо кое с кем встретиться перед тем, как возвращаться в дом". Или что-то в этом роде.

— Вы можете под присягой подтвердить, что именно таковы были его слова? — сурово спросил коронер.

— Боже мой, нет, конечно, я только передала их смысл. Как же я могу вспомнить точные слова?

— По крайней мере, он недвусмысленно дал вам понять, что у него еще осталось важное дело?

— О да. Кажется, я вспоминаю, он говорил, будто должен встретиться с кем-то по поводу собаки.

— Тишина в зале! — проревел коронер, и поднявшиеся было смешки тут же затихли. — Продолжайте.

Но тут уже вскочил мистер Гиффорд.

— Мисс Скотт-Дейвис, вы можете присягнуть, что он сказал "встретиться кое с кем"? Подумайте, пожалуйста, как следует.

Аморель притворилась (я не сомневался, что именно притворилась), будто напряженно вспоминает.

— Да-а… Да, могла бы. Это я помню совершенно отчетливо.

— И у вас сложилось впечатление, что дело, о котором он говорил, было связано с посторонним человеком? То есть, по сути дела, речь шла о предварительно назначенной встрече?

— Ну разумеется, — удивилась Аморель. — Именно об этом я вам и говорю. Поэтому я не стала встревать и…

Мистер Гиффорд сел, важно кивнув коронеру.

— И что же вы сделали дальше? — спросил тот.

— Я посмотрела ему вслед и…

— Одну минутку, мисс Скотт-Дейвис. Куда он пошел?