Второму игроку приготовиться

В какой-то момент заварушки позади нас опустился Принс Сетчатая Маска. Стоя спиной к Храму Семерки, он угрожающе шагнул к нам – в то же мгновение черный каменный пол арены под его ногами превратился в золото, как и пол прямо перед ним, тем самым образуя золотую дорожку от центра арены к входу и дальше. Достигнув пустынного шоссе, она и асфальт превратила в золото.

Я взглянул на Эйч: подруга пристально смотрела на преображавшуюся землю под нашими ногами с задумчивым выражением на лице. Затем подняла взгляд на Принса Сетчатая Маска, рядом с которым появилась женщина в сверкающем золотом платье – она танцевал и кружилась, балансируя на голове длинным мечом. Мой электронный помощник сообщил, что это – первая жена Принса, Майте Гарсия. Между супругами завис яркий золотой свет, похожий на крошечную звезду. Не в силах долго на него смотреть, я отвел взгляд. Однако Эйч взгляд не отвела.

– Прямо как в клипе на песню Seven! – крикнула она.

– И что с того? – крикнул я в ответ.

Принс Микрофонный Пистолет, казалось, тоже заворожен золотым светом: позабыв об атаках, он просто завис над нами, и арена погрузилась в тишину – впервые с тех пор, как мы на нее ступили.

Внезапно раздалось красивое, чистое женское пение. И только несколько секунд спустя до меня дошло, что голос принадлежит Эйч. Она пела без музыки, а слова были мне незнакомы.

– All seven and we’ll watch them fall
They stand in the way of love
And we will smoke them all…
One day all 7 will die.

Вскоре к ее пению присоединились и два Принса. Каким-то образом их хор воскресил остальные пять воплощений, и все они тоже начали петь.

Когда песня закончилась, семь Принсов спустились на землю и взялись за руки перед Эйч. Она выглядела удивленной. И окрыленной.

Затем Принсы трансформировались и слились воедино в одно воплощение Принса – с сетчатой маской. Мгновение спустя он превратился в светящийся Символ любви, который затем растаял и обернулся в Пятый осколок – пурпурный кристалл, вращавшийся в воздухе.

Не понимая, что вообще произошло, смертельно уставший, я машинально подошел к осколку и обхватил пальцами, готовясь пережить еще один момент из жизни Киры Андервуд…

…Рядом со мной стоял немолодой Огден, держа меня за руку. Мы были в зале, похожем на маленький театр или рок-клуб, впереди располагалась темная пустая сцена, которую заволок белый дым или туман – из дымовой машины или от конденсатора сухого льда. Над сценой висела небольшая автоматическая осветительная установка с прикрепленным к ней баннером «С 40-ЛЕТИЕМ, КИРА!»

Краем глаза я заметил Джеймса Холлидэя в смокинге не по фигуре; он одиноко сидел в углу и взирал на меня печальными глазами. Сзади доносился шум, похожий на перешептывание возбужденной толпы – мне оставалось лишь гадать, поскольку Кира не поворачивалась.

Едва я оценил обстановку, как Ог сжал мою руку, на сцене включился десяток ярчайших пурпурных прожекторов, которые сошлись на одной фигуре прямо перед нами – на Принсе в сверкающем пурпурном костюме с блестками. При виде него сердце Киры забилось так быстро, что я испугался, как бы она не упала в обморок. Я даже слегка качнулся на ватных ногах, поскольку, не успел я опомниться, как Пурпурный собственной персоной начал ко мне приближаться, затем опустился на колено на сцене, всего в нескольких шагах от меня, поднял золотой микрофон и запел мне – то есть Кире – «С днем рожденья»…

…Я вернулся в Загробный мир, в центр арены перед Храмом Семерки. В вытянутой руке – Пятый осколок.

* * *

Подавив желание немедленно глянуть на подсказку, я открыл свое меню и позвонил Фейсалу, добавив к вызову Эйч, прямо перед тем как появилось лицо Фейсала. Мы начали забрасывать его вопросами о Сёто. Угомонив нас, он сообщил, что с Сёто, вероятно, все в порядке, по крайней мере, насколько они могут судить.

– Он в том же состоянии, что и остальные погибшие аватары: все жизненно важные показатели в норме, он по-прежнему в сети, но его аватара в симуляции нет. Похоже, он тоже застрял в лимбе.

– Что будет, когда он достигнет своего лимита? – спросил я. – Ему угрожает синдром синаптической перегрузки?

– Да, – кивнул Фэйсал. – Во всяком случае, так полагают наши инженеры. Вероятно, с помощью своего «ослабления» Анорак хотел удостовериться, что не потеряет своих заложников даже после смерти их аватаров.

– Тогда почему просто не дать им возродиться? – спросила Эйч. – Ведь они останутся у него в заложниках?

– Мы точно не знаем. Может, он хочет всех нас запугать? Чтобы держать в узде. Если так, то ему это удается. По крайней мере, со мной.