Второстепенный

Стараясь не отбиться друг от друга, беглецы притворились, будто вот-вот станцуют ламбаду. Натахтал, придерживая Астролябию за талию, не мог справиться с горящими щеками и усиленным стуком сердца. В какой-то момент воитель, хоть и был неустрашимым, начал бояться, что Астролябия заметит это. Но красавица, идущая впереди, просто получала удовольствие от жизни. Скучная работа в лазарете надоела, а сегодня произошло столько всего: нелепые ухаживания милого воина, тюрьма, побег, открытие в себе невероятного таланта…

Астролябия тихонько вздохнула от мысли о том, что Серетун сказал ей в камере.

Центральная площадь все приближалась. Бадис с Гадисом старались даже дышать поменьше, чтобы не быть обнаруженными. Но вдруг юный бард оторопел, и по спине его пробежал табун мурашек.

– Кифара, – прошептал он на ухо брату.

– Что "кифара"? – переспросил Гадис.

– Я забыл ее в тюрьме.

– Вот растяпа, – вырвалось у Латис, прекрасно слышащей разговор.

– Не шумите, – шикнул на родственников Натахтал.

– Что у вас там происходит? – устало спросил великий волшебник.

– Все потом, – разумно ответила Астролябия. – Дайте из города выйти.

Обогнув чудесный алко-фонтан, беглецы выдохнули с облегчением. Здесь было безопасно.

– Можешь еще раз вернуть мне кифару? – попросил Бадис брата.

– Не знаю, хватит ли сил, – мрачно ответил юный волшебник. – Я хорошо потратился на того маньяка.

– А можно решать свои проблемы за воротами? – принялась отчитывать близнецов Латис.

Далее последовала немая сцена: диссиденты поняли, что снова видят друг друга. Первой среагировала Астролябия:

– Быстро к стене!

– Полундра! – послышалось с высоты. Иногда в силу прошлого у пейтеромцев в речи проскальзывали пиратские словечки.

– Тебе, правда, так весело? – обратился Серетун к воздуху.

Дружная компания устремилась к выходу из города, подгоняемая голубками, подоспевшими на крик дозорного. Натахтал снова почувствовал себя ребенком, играющим в салочки и включил максимальную скорость, чтобы оторваться от преследователей, прямо, как в детстве. Близнецы не отставали и вообще держались молодцами. Латис надула щеки от напряжения, Серетун помогал себе магией, а вот Астролябия уже стояла за воротами.

Как только беглецы пересекли границу города, стражники остановились.

– Злободун подери! – крикнул один из них. – Теперь кучу отчетов писать.

Довольные братья принялись корчить дозорным смешные рожицы, а те лишь закатили глаза в ответ.

– Давай спасем твою кифару, – предложил Серетун.

– Как? – спросил Бадис.

– Пусть Гадис представит, как он забирает инструмент из тюрьмы, а я уловлю его мысли и помогу, добавив свою силу. Только опиши сначала, где ты ее оставил.

– На самом верхнем этаже, там, где кухня, – ответил юный бард.

– Хорошо. Приготовились, – мягко сказал великий чародей. – Гадис, ты начинаешь.

Голубки, глядя на свое безвыходное положение, молча развернулись и ушли дальше нести дозор. Они даже не попытались затащить беглецов обратно в город: себе дороже. Несмотря на всю коррумпированность системы, распространялась она только на Пейтеромск, и голубки не могли позволить себе вмешиваться в жизнь за пределами города.

К слову, это пивное местечко, возведенное возле реки, раздражало даже самого Злободуна, по приказу которого чиновничий аппарат искал способы вывести Пейтеромск из-под руки великого полководца. Город, как и любой другой, был неотторгаемым субъектом, и это осложняло работу законников.

Злободун хотел заседать в трактире, не скрываясь от посторонних глаз, будто прокаженный, а полноправно, как те герои, что постоянно туда захаживают. Сейчас ему мешало большое скопление повстанцев, но однажды им надоест воевать с армией тьмы, и его примут, как равного.

Вдобавок, так Владыка мог отыскать противного Натахтала, бунтаря из бунтарей.

Глава 20

Арристис пребывал в полной растерянности.

Перед ним стояло опаснейшее оружие, испускающее молнии и разверзающее небеса. Какой-то полумальчик-полубог прибежал к нему, угрожая нанести непоправимый урон, и оставил кифару – средоточие невероятной магической силы. Все, что он успел сказать, – к инструменту нельзя прикасаться.

Толстопузый повар многое повидал в своей жизни: охоту на последних пиратов, нескольких лже-Злободунов (одного из них выдало совершенно не атлетическое телосложение, хотя мошенник настаивал на том, что художники его приукрасили), восстание пленных волшебников – сыновей и внуков создателей полуптиц. Кухонный тукан бывал свидетелем потрясающих дуэлей и проходил присяжным в десятках подставных судов, устроенных ради вымогательства и откровенного рэкета.

Но мальчишку с таким серьезным артефактом еще не встречал.

Главная загадка таилась в защитных чарах, наложенных на кифару. Если сказанное юнцом – правда, то одно касание могло послужить триггером для сотни заклинаний одновременно. Их общая сила эквивалентна взрыву нескольких водородных бомб. Пейтеромск снесло бы вместе с Крепководском, лесом и достало бы даже до Северного вулкана, сметая по пути все города.