Второстепенный герой

А еще у него хватало работы, которая сначала выглядела захватывающей, а потом оказалась беспокойной и порой муторной, потому что в штат всех газет и журналов Первого стояла очередь, и приходилось искать заказы. Далеко не всегда они были такими, которые Киму хотелось бы выполнить. Как правило, откровенно скучные: сходить на какое-нибудь мероприятие в Ксеариат, пофотографировать повелителей стихий, а зачем? Изображениями с их лицами и так полны все базы – за сотни-то лет. И добро бы еще они внешность меняли, но нет. В этом отношении повелители оставались самыми консервативными из всех граждан миров.

И очень скоро произошло, казалось, невероятное: он заскучал. Возможно, только теперь, оглядываясь назад, он осознавал в полной мере, почему так произошло. Потому что рутина в волшебном мире затягивает в точности так же, как в реальном. «Творческая» работа, как оказалось, может быть почти такой же однообразной, как офисная – с той лишь разницей, что заниматься теперь приходилось не оформлением документов и поиском клиентов, а поиском ньюсмейкеров и щелканьем затвором камеры. В чем-то работа в продажах даже могла быть интереснее: там хотя бы клиенты менялись.

Чтобы зарабатывать действительно необычными фотографиями, надо было сначала зарекомендовать себя – но сразу не получилось, а потом уже времени на творчество почти не осталось, к тому же, Киму все чаще было откровенно лень фотографировать в свободное от основной работы время. Он все думал: еще успеется, пока можно просто наслаждаться жизнью, не перенапрягаясь. В результате целая прорва времени была потрачена абсолютно ни на что.

И вот впереди остался всего год в мирах, может, чуть больше – а может, и меньше. Но в любом случае, он обязан успеть. Выиграть время, нажать перезапуск и начать все снова. И жить. Обязательно найти способ выжить.

Когда Ким принял решение, он, наконец, позволил ладоням отклеиться от зеркала, перед которым стоял бессмысленно бог знает, сколько времени, и зашагал по спальне, мысленно составляя план. Первое – сократить рабочий день до двух-трех часов – чтобы денег хватало на обязательные налоги. Это легко. Он проверил, сколько осталось на счете – к сожалению, недостаточно, чтобы вовсе не работать все оставшееся время. Глупо – ведь так нетрудно было накопить про запас. Но он все думал – зачем себя ограничивать, какой в мирах может быть черный день?

Раздраженный на себя донельзя, он вышел из спальни, нашел в гостиной коммуникатор и набрал номер, который знал наизусть. То был номер человека, которому он доверял больше, чем кому-либо еще в Семи мирах. Единственного, кто мог ему помочь в осуществлении второго пункта плана - спастись.

Лицо Нейры Хаш, опытной журналистки и по совместительству его лучшего друга, выдавало сочетание еле скрываемого торжества и иронии, когда он начал разговор о том, что его теперь волновало.

- Я помню, что мы об этом говорили. Но не ты ли говорил, что это полная ерунда, и даже времени тратить не стоит? - спросила она с улыбкой.

Он ответил кивком:

- Я передумал. Мне интересно.

- Почему это вдруг? - ее бровь поднялась, а взгляд на глазах становился все любопытнее и насмешливее. Этому лицу - броскому, вызывающе не корректированному, не правленному пластическими специалистами миров, как правило, было свойственно лишь такое выражение - немного заинтересованное, немного ироничное, с легким налетом скуки.

Возраст Нейры в мирах намного превосходил его собственный, и годы она потратила не зря: ее журналистская слава вызывала зависть и восхищение у новичков, но не этим она покорила Кима, когда он ее встретил. Сначала его впечатлило лицо, которое притягивало, словно магнит: его хотелось фотографировать, разглядывать, разгадывать загадку его привлекательности.

Отдельные черты лица Нейры никто бы не назвал канонически красивыми: первым в глаза бросался слишком длинный нос с горбинкой, затем - губы, не дотягивающие до журнального эталона, недостаточно пухлые. Глаза ее скорее отталкивали вечно насмешливым выражением - правда, если этого не пугаться, то в их глубине можно было утонуть. Ее взгляд завораживал - даже теперь, четыре года спустя после их первой встречи. Но причиной, конечно, были не глаза и не лицо, а все то, что за ними стояло, все то, чем была Нейра - самая непредсказуемая женщина из всех, кого он знал.