Второстепенный: Плата

- Не совсем. Я всего лишь завербовал в Сопротивление тамошнюю бедн-вару. Что они своим филиалом намутили, не знаю. Знаю только, что у неё покушение получилось.

- Ты сказал «бомба», – напомнила я.

- А, ну… – Ай сел, почесал под рогом. – Как бы это сказать-то, чтобы клятву обойти… В общем, в Великобритании была одна отрава. Русских отравили другой отравой. В Восточной Европе травили третьей. Насчёт Японии и Америки не знаю, но там тоже были свои методы…

- Сопротивление ищет способ уничтожить эльтов, – догадалась я.

Ай просиял и быстро-быстро закивал. Чтобы не видеть эту лучезарную улыбку, я опустила взгляд на свой блокнот и вдруг поняла, что всё это время писала по-русски. После секундной оторопи вспомнила, что Изначальные, в частности Альвах, вполне способны прочитать и русский, и украинский, и ещё пару-тройку сотен языков.

Почему-то меня опять заклинило на совсем не тех вещах, о которых было нужно думать. И эмоции какие-то… пустые. В груди странно заныло… Да что со мной?

Внизу, в лаборатории что-то разбилось, следом раздались негромкие ругательства, и в гостиную следом за химическим запахом чего-то не особо приятного влетел профессор Хов.

- Волхов, вы дописали? – он на бегу заглянул в недописанный текст и сдёрнул с себя плащ алхимика. Рукава на нем дымились. – Быстрее! Через двадцать минут мы должны быть в Карауле.

Я спохватилась и послушно закарябала ручкой дальше. Тем временем профессор отмыл рукава плаща под краном на кухне, снова спустился в подвал и вернулся с каким-то большущим свертком. Почему-то с щитовыми чарами.

- Всё, – я захлопнула блокнот и протянула его профессору.

Тот поправил рукава своей зелёной рубашки, отмахнулся:

- Волхов, я же сказал, что мы идём вдвоём. Одевайтесь уже! – и, приглядевшись, сбавил тон. – Вы хорошо себя чувствуете?

Я замешкалась:

- Да… Нет… Не знаю… – и вдруг ляпнула: – Хочу яблочный пирог. С корицей и сливочным кремом. И чаю к нему. С мятой и лимоном. И посидеть у камина… – дыхание перехватывало, в груди ныло всё сильнее. – Булгакова почитать… Я не знаю, мне просто плохо...

Ай тихо вскрикнул. Профессор замер, выронив запонку. Чёрные глаза поражённо расширились. Он шагнул ко мне, наклонился, провёл по лицу ладонями, зачем-то принюхался, а потом прикоснулся губами к мокрой щеке. От этого осторожного прикосновения, почти поцелуя, мне захотелось взвыть – до того больно ударило туда, в ноющее сердце.

- Вадим, – тихо и очень взволнованно прошептал профессор. – Твои слёзы… Они золотистые, сладкие и пахнут яблоками. Это же ненормально для тебя?

Я не успела ответить – коленки подкосились, тело охватило знакомое по спиритическому сеансу холодное оцепенение. Шею резанула боль – это побелевший от испуга профессор сорвал с меня подаренную ящерицу. Но кулон был ни при чём, ведь причина шла совсем с другой стороны. Перед глазами мелькнула пищащая серая птичка из призрачного малинника, отгоняющий её келпи. Грудь с усилием протолкнула воздух в лёгкие…

И я открыла глаза на крыльце у бабули.

- Давненько тебя здесь не было, дитёнок, – ласково улыбнулась Зоя, открыв дверь курятника, в руках у неё качалось пустое ведро. – Раз пришёл, помоги с поливом.

- Ага, – я покорно взяла протянутое ведро и пошла следом за тёткой.

Старый пень от яблони, ещё совсем недавно тлеющий и пышущий жаром, сейчас стоял сухим и мёртвым. Зоя зачерпнула воды из бочки, подошла к пню, проваливаясь в холодный влажный чернозём по самую щиколотку, и опрокинула на него ведро. Вода просочилась в трещинки, и на мгновение на мёртвой обожжённой древесине расцвёл мох. Расцвёл – и опал побуревшими хлопьями. Зоя уступила место мне и заметила:   

- Рано ты, обычно ведь днём приходишь.

Да. Рано. Заря над домом только-только занималась. В предрассветных сумерках над пустой землёй серебрились клочки тумана. Когда небо пронзят первые лучи солнца, они опадут росой. Жаль, от былого великолепия остались лишь яблочный пень да клочок ягодника в конце сада. Я опрокинула своё ведро, полюбовалась расцветающим мхом и, подчинившись кивку Зои, вылезла из вязкой прохладной земли на выложенную каменными плитами тропинку.

- Так получилось.

- Я вижу, – хмыкнула Зоя, кивнув за мою спину.

Я обернулась. Мох на пне не засох, наоборот – наливался цветом, расползался живым полотном всё дальше и дальше, от корней до самого среза. А там, где землю примяли мои босые ступни, расцветали нежные зелёные ростки. Зоя наклонилась над ними, что-то пошептала и выпрямилась с довольной улыбкой.

- Не погибнут? – спросила я.

- Скоро весна, силу прорасти они получили от тебя, а ты любимый внучок бабули и ворона. Конечно, не погибнут, – улыбнулась Зоя и зачерпнула ещё воды. – Пойдём, чайку попьём, что ли? С ягодными листьями. И ягод поедим заодно.