Вторую жизнь не выбирают (СИ)

После смерти Добби и осознания, что я всё так запорола, что уже никак не исправишь, меня поочередно шатало от меланхолии к нервному перевозбуждению. Думаю, это чувство вины. Тот факт, что в каноне Добби через шесть лет все равно бы погиб, слабо утешал. К тому же, когда он перестал пытаться убить Гарри, то стал ему настоящим другом. Да, нелепо звучит… Я пыталась скрыть от всех свое состояние лишней движухой. У Гарри до Хогвартса жизнь была не особо богатой на впечатления, поэтому сейчас он добирал свое. Ребенок радовался, и к счастью, ему было не до тонкостей моего настроения. А вот родители явно видели, что со мной что-то не то. Через несколько дней мистер Уизли приехал на своем усовершенствованном фордике забрать нас в Нору. Нам таки довелось увидеть представление: «Вы магглы! Ну надо же, настоящие магглы!» Папа, наивная душа, сначала пытался объяснить мистеру Уизли принцип работы телевизора, потом принцип работы электростанции… потом понял, что либо нужно начинать с физики для самых маленьких, либо забить. А мы с мамой просто смотрели круглыми глазами, как мистер Уизли беспардонно сует свой нос во все углы: «а это что тут у вас такое?»

Нора… Неоднозначное место. Если бы детям подарили для игр такой экстремальный аналог домика на дереве, дети были бы счастливы. Но потом дети наиграются и пойдут домой к родителям, где под ногами надежный пол, а на стену не страшно облокотиться. Я поздоровалась с миссис Уизли, вручила ей пирог от мамы, а затем Рон утянул нас летать на метлах. Точнее, тянул он Гарри, а я увязалась следом. Ну наконец-то! Нормальный полет. Даже вина за смерть Добби притупилась. В прошлой жизни я очень любила быструю езду, когда в лицо ветер, впереди простор, и сердце замирает от чувства свободы. Так вот, на метле все чувства в десять раз острее! Потому что простора еще больше. И скорости больше, и ветра. И степеней свободы. В такие моменты кажется, что все будет хорошо.

Гарри с Роном пошли в комнату последнего, я осталась помогать миссис Уизли и Джинни готовить обед. С Джинни хотелось бы подружиться, чтоб иметь в дальнейшем доступ к дневнику. Пока она вела себя не совсем адекватно. Следила из укрытия за Гарри, а когда он ее замечал, пунцовела и убегала прочь, чем очень его нервировала. Я ненавязчиво расспросила о ее жизни, немного рассказала про Хогвартс… Посетовала, что соседки по комнате научили меня заклинанию расчесывания волос, и я весь год им пользовалась, а теперь приходится опять вручную. Ну и прочий забивающий эфир треп… Джинни потихоньку начала отвечать.

Вечером я уехала к родителям на Ночном рыцаре. Хоть поужинаю дома нормально, а то в доме Уизли паранойя брала верх и за столом приходилось есть, как анорексик [1]. Забегая вперед скажу, Гарри через несколько дней пожаловался, что пару раз кольцо реагировало, но он сделал вид, что ничего не заметил, и просто не стал есть. Молли или близнецы — мы никогда не узнаем.

Я приезжала далеко не каждый день, мне еще с родителями время провести хочется. В Норе я летала на метле, играла с Роном в шахматы — и проигрывала два раза из трех, старалась подружиться с Джинни. Купила ей в подарок красивый ежедневник с яркой девчачьей обложкой и набор цветных ручек: «Ты ведь идешь в Хогвартс, будешь записывать заклинания или рецепты…» Пусть лучше тут пишет, а не в подозрительной черной тетради.

***

Если бы мне сказали заранее, что однажды я буду спасать Питера Петтигрю, я бы не поверила. Близнецы решили использовать крысу в качестве крысы. Лабораторной. А их опыты, в отличие от опытов фармацевтических компаний, явно не идут на благо человечеству. Короста сидела в ведре и истошно пищала. Шкурка у нее была вся в проплешинах и с характерными следами химических ожогов. Тем не менее, Питер упорно оставался крысой. Совсем мазохист, что ли? Наверное, это уже дело привычки. Мне стало его жалко. Отобрав крысюка у братьев и обозвав их живодерами, потопала к Молли за мазью от ожогов. Молли, увидев, что случилось с Коростой, чуть не оторвала близнецам по одному уху, на второе чуть не оглушила и отправила разгномливать сад. Теперь они зовут меня не иначе как наша маленькая ябеда. А я их живодерами. Высокие отношения.

Чуть позднее я несколько раскаялась в своем благородном порыве. Питер проникся ко мне теплыми чувствами и каждый раз, когда я приезжала, держался поблизости и так и норовил залезть на колени. Если б это была обычная домашняя крыска, я бы не возражала (если не за едой, конечно), но осознание, что у меня на коленях сейчас сидит жирный потрепанный жизнью мужик, который является убийцей как минимум двенадцати человек, меня как-то угнетало.

***