Вторжение

Климптон бросился вниз, перепрыгивая через ступени, и оказался в самой гуще копошащейся крысиной массы. Спотыкаясь, падая на колени, он размахивал фонарем, пробираясь к входу в убежище. Свет фонаря отпугивал крыс: они разбегались в стороны. Стараясь устоять, он бил их ногами, кричал на них, кидал в них старые вещи, которые попадались под руку. Не обращая внимание на острые зубы, впившиеся в икры ног, он дотянулся до матраца, закрывавшего вход в убежище, и изо всех сил потянул его на себя. Дверь широко распахнулась, и он тут же понял бессмысленность своих усилий.

То, что он увидел в свете фонаря, было диким, безумным, невыносимым кошмаром: черная куча дерущихся крыс, вырывающих друг у друга куски чего-то бело-красно-розового... Он понял — это все, что осталось от его семьи. По полу растекалась красная лужа. Это была их кровь.

Что-то навалилось на него сзади, но он не чувствовал острых как бритва зубов, вонзившихся в его тело, рвущих на куски его плоть. Он не чувствовал, как жадные челюсти пьют его кровь. Ничего этого он не чувствовал. В нем только билась последним всплеском жизни боль его сына, жены, матери. Потеряв сознание, он упал в это жидкое липкое месиво, чтобы навсегда остаться с ними.

А дверь под лестницей все еще содрогалась от ударов Кэсси. Удары становились все чаще и сильнее, словно подстегиваемые визгом, криком и воплями, доносившимися снизу. Когда эти звуки смолкли и снизу лишь раздавалось жадное чавканье челюстей и хруст, собака затихла, и можно было уловить ее еле слышное жалобное повизгивание.

Глава 8

— Как он себя чувствует? — спросила Кэт, как только доктор Рейнольдс появилась в дверях лазарета.

Клер был погружена в свои мысли и, казалось, не сразу поняла обращенный к ней вопрос. Она выглядела очень усталой и озабоченной. Тем не менее, прислонившись к двери и привычным жестом засунув руки в карманы халата, она слабо улыбнулась.

— Не волнуйтесь. Он выкарабкается.

Кэт подумала, как же должно быть тяжело этой женщине: ведь она отвечает за них за всех и старается помочь каждому.

— Калвер получил совсем небольшую дозу. Полагаю, что это никак не отразится на его здоровье.

Клер вынула из кармана пачку сигарет и протянула Кэт.

— Я что-то не заметила, вы курите?

Кэт отрицательно покачала головой.

— Весьма похвально, — сказала доктор Рейнольдс, сделав глубокую затяжку.

Было совершенно очевидно, что курение доставляет ей большое наслаждение. Она даже прикрыла глаза от удовольствия. Кэт заметила, что, несмотря на усталость, нервозность и даже резкость, доктор Рейнольдс держится довольно элегантно, ее жесты не лишены изящества — и то, как она вынула сигарету из пачки, и как протянула пачку Кэт, и как выдохнула тонкую струйку дыма.

— Спасибо вам, Кэт, вы очень помогли мне в эти дни.

— Что вы, доктор! Это вам спасибо. Если бы я сидела без дела, то, наверное, сошла бы с ума.

— Да, вы правы. Это большая проблема для всех. Почти весь персонал станции ничем не занят. Это очень плохо действует на людей. Некоторые впадают в состояние глубокой апатии. Другие, наоборот, сходят с ума от беспокойства. Конечно, люди не могут все время думать о смерти близких, о свершившейся катастрофе, о своем собственном конце. Долго этого не выдержит никто.

— Мистер Фарадей пытается всех хоть чем-нибудь занять.

— А что со связью? Есть ли какие-то изменения?

— Насколько мне известно, нет. Может быть, вообще выжили только мы одни.

Во время разговора доктор Рейнольдс внимательно наблюдала за девушкой. Безусловно, сейчас она выглядела лучше, чем в тот день, когда появилась в убежище. Конечно, страх и тревога не покинули ее, хотя внешне она казалась немного спокойнее. Но доктор Рейнольдс понимала, что это было такое неустойчивое равновесие, из которого выбить ее могло любое незначительное волнение, да и в глубине ее глаз все еще таилось смятение.

У Кэт были длинные светлые волосы. Свою разорванную блузку она поменяла на мужскую рубашку, к карману которой, как и у всех обитателей убежища, был приколот дозиметр. В подземном комплексе был свои радиологический отдел, который занимался обработкой показании дозиметров. Доктор Рейнольдс, правда, не совсем понимала необходимость этой процедуры, потому что как в самом убежище, так и вокруг него было размещено достаточно приборов, регистрирующих радиационное излучение, они должны были срабатывать в критической ситуации. Она считала, что дозиметры оказывают на человека скорее психологическое воздействие, как успокоительные таблетки.

Правда, дозиметр может сработать и с прямо противоположным эффектом, это своего рода мина замедленного действия: если они вдруг начнут зашкаливать, то после той информации, которую люди получили от нее, Клер не берется предсказать их поведение.

— Хотите кофе, Кэт? — спросила Клер. — Я бы с удовольствием выпила, и тогда мы с вами могли бы поговорить немножко.

Кэт согласно кивнула, и они пошли в столовую.

— Со Стивом все будет в порядке? — снова спросила Кэт, по-видимому, неудовлетворенная предыдущим ответом доктора.