Вторжение

Войдя в одну из кабинок, она машинально, по привычке, закрыла дверь на задвижку. Наконец она испытала облегчение. Оттягивая момент возвращения, сопряженный с неизбежным проходом через фойе, она какое-то время смотрела на пламя свечи под дверью кабинки. В этом пламени ей мерещились родные лица, знакомые образы, вся ее жизнь. Все проплывало перед ее взглядом в слабом отблеске огня — все испепеленное в смертоносном пламени взрыва. Глаза ее заволокло туманом, и она усилием воли заставила себя прервать воспоминания: главное, ни о чем не думать, иначе может начаться истерика. Так много страшного пережито за это время. Трудно поверить, что все это случилось на самом деле, а она до сих пор жива. Хотя, когда за окнами центра “Барбикен” завыли сирены. Ею овладела одна мысль — выжить. Ничто другое и никто другой не существовало для нее в те минуты. Она как сумасшедшая неслась в гуще обезумевшей от страха толпы, падая, поднимаясь, не обращая внимания на боль, интуитивно находя наиболее безопасное место. Ее несло вниз по ступеням в зал подземного кинотеатра. Она не пыталась воспользоваться лифтами, боясь, что, переполненные до предела, они застрянут между этажами или оборвутся, не выдержав нагрузки. Шэрон оказалась одной из первых, кто сообразил воспользоваться лестницей. К счастью, их было немного, и им удалось ворваться в зал кинотеатра, опередив основную толпу, хлынувшую из лифтов. И как раз в это время здание “Барбикена” застонало от взрыва, раскачиваясь от самого основания до верхних этажей, готовое вот-вот рухнуть. Земля вокруг вздымалась вверх, в воздухе стоял невообразимый, непрерывный вой и удушающая невыносимая жара...

Пламя свечи наклонилось в сторону и задрожало, потянуло сквозняком, и Шэрон показалось, что она услышала, как хлопнула дверь, ведущая в туалет.

Шэрон встала, натянула джинсы, застегнула “молнию” и прислушалась.

Шаги? Она ясно слышала шаги.

— Эй, — окликнула Шэрон, — здесь есть кто-нибудь?

Шэрон снова прислушалась. Никаких звуков.

Просто разыгралось воображение? Нервы шалят? Скорее всего.

Она наклонилась, взяла свечу, открыла дверь кабинки и вышла, вытянув вперед руку со свечой, чтобы разогнать обступившую ее темноту.

Шэрон остановилась и снова прислушалась. Темнота действовала угнетающе. Ей казалось, будто она одна замурована глубоко под землей, сверху давят миллионы тонн разбитого бетона — она почти физически чувствовала это давление у себя на плечах. Даже воздух вдруг показался таким плотным, что его невозможно было вдохнуть. Шэрон еще раз призвала на помощь разум — все это нервы. Во всем виновато перенапряжение последних недель. И все, что ей сейчас мерещится, лишь плод ее воображения.

И в этот момент она ясно почувствовала, что рядом с ней, почти вплотную кто-то стоит.

Она слышала чье-то дыхание. Она чувствовала его у себя на лице. Резкий запах погасшей свечи перемешался с тяжелым запахом немытого тела.

Чья-то рука коснулась ее лица. Шэрон вскрикнула, но сильные пальцы зажали ей рот. Другой рукой человек обхватил ее за бедра. Оцепенев от страха, она выронила на пол свечу.

— Не сопротивляйся, — раздался настойчивый шепот. — Иначе я тебя изобью.

Только сейчас Шэрон поняла, чего хочет этот человек. Ужас сковал ее до такой степени, что она просто не могла сопротивляться. Он поднял ее на руки. Шэрон снова попыталась закричать, но рот ее был слишком плотно зажат. Она укусила эту ненавистную руку и почувствовала на губах тошнотворный привкус чужой крови.

Мужчина, который вышел вслед за ней из зала кинотеатра, уже давно тайком наблюдал за ней. Он понял, что рухнуло не только здание над ними, не только весь город, но и сама цивилизация. Он знал, что их не ждет ничего, кроме смерти, и что не существует больше законов, которые могут покарать его. Ничто не может помешать ему осуществить задуманное. Он этого хочет, и он это сделает.

Когда Шэрон укусила его, мужчина вскрикнул от боли, но все-таки держал ее крепко. Шэрон коснулась одной ногой края раковины и изо всех сил оттолкнулась от нее, пытаясь каким-то образом вырваться из его объятий, но ничего не получилось. Они ввалились в кабинку, стукнувшись головой об стену, но мужчина все равно не выпустил Шэрон.

Она извивалась всем телом, била его локтями, но, убрав руку, зажимавшую ей рот, он стиснул ее горло так, что она перепугалась насмерть.

— Пожалуйста, не надо... — прошептала она еле слышно, сдавленным голосом, — пожалуйста... не убивайте меня.

Мужчина будто не слышал ее слов. Он не ослабил руку, сжимавшую горло, а другой рукой жадно шарил под ее свитером. Вот его пальцы обхватили напрягшийся сосок, и он стиснул его с такой силой, что Шэрон застонала от боли. Ее стон лишь сильнее возбудил мужчину. Он стоял, прислонившись спиной к стене, тесно прижав к себе Шэрон так, что ее голова упиралась ему в грудь. Шэрон продолжала отбиваться. Делая последние усилия, чтобы вырваться из его объятий, она ударила его головой в челюсть и услышала, как он стукнулся головой о стену. Видимо, удар был настолько сильным, что мужчина взвыл от боли и наконец ослабил свою хватку.