Вторжение

— Алена, — тяжелая рука придвинула меня ближе к мужскому телу. заставив буквально лечь на него. Кейн заглянул мне в глаза. — Я уже говорил: произошедшее на корабле было преступлением, за которое все виновные скоро получат своё наказание.

— Какое? — вскинула я злой взгляд на Кейна. — Какое наказание получат те гады, что насиловали нас в течение нескольких недель; резали нашу кожу, измывались над нашими телами и заставляли работать от зари до зари — сповно рабов на плантациях. Как их накажут, Кейн?

Мужчина, не обращая внимания на резкость моего тона, притянул мою голову к себе и заставил принять его долгий — утверждающий власть над моим телом — поцелуй.

— Ни одна цивилизация, ни одна раса во Вселенной не может считаться полностью безгрешной, — с неохотой отпуская мои губы, произнес Кейн. — Мы тоже вынуждены принимать на себя некоторые нелицеприятные действия, дабы достичь всеобщего блага… Как вы говорите: невозможно приготовить яичницу, не разбив яиц.

— Давай поговорим о яицах. — рыкнула я, пытаясь хотя бы немного отстраниться от мужского, уже давно возбужденного тела. Да куда там, хватка у Кейна была железная. И всё же, не выдержав, я начала озвучивать то, что отравляло меня все эти несколько, проведённых на Гавайях, дней:

— Ничего ведь не измениться, правда? Земляне — те, кто сейчас находится в том месте…

— На корабле, — поправил Кейн.

— …на корабле, — кивнула я. — Они по — прежнему и будут там оставаться. Работать. как рабы. Спариваться в ужасном белом зале — просто потому что это вам для чего-то надо. И наказание получат лишь те, кто насиловал девушек.

— Это уже не мало, — пожал плечами Кейн. — Поверь мне, все виновные ответят за свои действия.

— ХА! — выплюнула я из себя ироничный смех. — Как ответят — оставят без обеда?

Или без баб. которых можно трахать до одури, не обращая внимания на их полумёртвое состояние.

— Они будут казнены, — ровным тоном произнёс Кейн. — Казнены согласно нашим традициям. Это… — тут мужчина немного замялся, — ещё более унизительно, чем простая смерть.

Я всё ещё неверяще смотрела на Кейна.

— Хотела бы я поприсутствовать на этом знаменательном событии, — скривила я губы. Кейн ухмыльнулся — не по- доброму, а как сильный и хитрый противник:

— Не думал, что ты захочешь это сделать. но, раз ты сама просишь… — Его большой палец, скользнув по моим губам, остановился на подбородке. — По статусу, ты обязана посетить казнь, продемонстрировав силу духа нашего рода.

Пропустив мимо ушей его последние слова, я поняла, что Кейн собирается взять меня с собой, туда Воспоминания, как огромный черный ком страшных мыслей. возникнув ниоткуда. тут же со всей мощи ударили меня в живот.

Покрывшись холодным потом (и это в тридцатиградусную — то жару на Гавайях). я испуганно посмотрела на мужчину.

— Мы вернёмся туда?

— Ну разумеется, — лениво кивнул Кейн. — Правящему роду нанесли — пусть и случайно — оскорбление. Мы обязаны наблюдать за тем, как подданные искупают свою ошибку.

— Правящий род..? — не поняла я. Захватчик тяжело вздохнул

— Беда с твоей внимательностью. Мы же собирались пожениться, помнишь?

Я кивнула.

Да, собирались… точно собирались. А потом я подумала, что они вампиры и испугалась. А потом Кейн нашёл меня и всё объяснил. Он говорил мне, что очень занят в одном проекте — а потом инопланетяне захватили нашу планету. А мама с папой успели укрыться в Карелии… Про это Кейн сообщил в первый же день, когда привёз меня на Гавайи, что вся моя семья находится в безопасности: родители с бабулей и Коленькой в удалённом коттедже в Карелии, а Юлька с Томасом и Анечкой на одном из греческих островов.

Их всех охраняют солдаты из личной гвардии Кейна.

Я тогда наивно думала, что он мне сразу же объяснит и всё остальное: что происходит на Земле, почему они вдруг проявили агрессию. Кто они вообще такие???? Но Кейн молчал, отшучиваясь лишь несерьёзной фразой, что женщины их расы никогда не лезут в политику. Они лелеют свою красоту, угождая мужу.

Вспомнив эпическое появление Джессики и Агаты перед камерами и президентами, я не могла сдержать нервного смеха.

Угождают мужу. Ну да…

С самого первого дня — с того момента, как открыв глаза, я оказалась на белоснежной вилле, затерянной где — то на Гавайский островах, Кейн постоянно упоминал это: жена всегда должна угождать мужу. Жена всегда должна принимать мужа. Девушка, выйдя замуж, навсегда покидает свой род — становясь частью (или даже собственностью} рода мужа.

— У вас ведь тоже так, на Земле? — играя с моими распущенными волосами, спрашивал Кейн. В ответ я пожимала плечами, не зная, почему это так важно. А он продолжал гнуть своё.

Он учил меня — исподволь, неявно — учил принимать и понимать его правду. Их правду.

Заставлял меня забывать о самой себе, о том, какому миру я принадлежу.

Даже спустя полгода моего одиночества — когда я много дней оставалась наедине сама с собой под страхом неминуемой смерти — и когда не было возможности ни спрятаться, ни укрыться от собственных мыслей, я игнорировала воспоминания о том времени.

Почему? Потому что я почти согласилась с Кейном.