Вторжение на Олимп : Вторая титаномахия (СИ)

Ответы были - полтонны и тысяча градусов при нескольких часах, и я знал их, но ничего не ответил, не хотелось играть в дурацкую игру, типа "Поле благодати богов в стране счастливого эллина". Молча я прошел мимо, а сфинкс тащился следом, лязгал, пыхтел, докучал, дребезжал заезженной пластинкой, пока не затих кособокой неподвижной грудой бесполезного металлолома.

А я нашел шахту.

- Мда...

Аид смущенно закашлялся на роскошном ложе, торопливо заворачиваясь в несвежую простыню. Прыснув от смеха, Ехидна проскочила мимо меня, чувственно подмигнув и слегка коснувшись пышными чешуйчатыми грудями.

Так уж слегка? Восемь великолепных грудей.... Четыре ряда по две, восемь в одну линию, если представить...

Так! Не будем отвлекаться, к тому же ее шаги уже затихли вдали.

- Я это самое... ну в общем не ожидал тебя увидеть... увидеть так скоро, - промямлил жалкий в своей похоти и лжи Аид.

- Надо же, да ты что! - не преминул съязвить я. После чего мы, как ни странно, обговаривали план завтрашнего наступления.

* * *

Подвыпивший Орфей ударил по струнам изукрашенной кифары и с чувством продекламировал:

- Есть область на севере где-то,

Там дремлют в могилах куреты,

И Стикс под землею течет.

Я шел по темным коридорам царства угрюмого Аида, чу! - дорогу мне перебежала тень кошки. Но черной или белой? Цвета умерли здесь, лишь багряный цвет крови мог разбавить мрачные оттенки, оживить чернильную палитру. И скоро ей суждено пролиться. Не здесь - наверху.

Откровенно говоря, ненавидел я Зевса. За его мстительность, трусость, вспыльчивость, незнающую границ жестокость разбалованного ребенка и подозрительность. Те же качества, плюс еще гордыня да зависть, в разной мере были присуще каждому из его ближайшего окружения. Что и говорить, ведь и рожден был Зевс в наказание отцеубийцу Крону, но нынче срок его истек, время исчерпалось, и пора было заняться капитальной уборкой гадюшника под названием Пресветлый Олимп, отбрасывающего тень в сердца подневольных людей.

Вот в Тартаре заворочались сторукие великаны-гекатонхейры, разминая ржавые суставы, в треске электрических искр, места в их пыльных, пропахших мышиным пометом головах занимали деловито снующие операторы Аида. Прочая же мелюзга, дико завывая, просто толпой повалила за ними, возглавляемая сержантами-горгонами. Из какой-то норы выбрался сам слепой Полифем и заковылял, опираясь на дубину, сам не зная куда.

А у подножья Олимпа по периметру уже расположилось поджидающее нас войско Зевса, полностью покорное воле верховного божка: герои, гоплиты и лучники, боевые колесницы и младший технический персонал.

А на самом Олимпе пировали.

Зевс, накаченный алкоголем и наркотиками до бровей, развалился на троне, на коленях у него в волосатых лапищах извивался мраморный стан раздетой Афродиты. Дионис спал рожей в салате из оливок и овечьего сыра, венок из винограда съехал, тирс закатился под стол, праздничные одежды растрепаны и усеяны пятнами от яств; пользуясь удобным случаем, сребролукий Аполлон украдкой ласкает его разметавшиеся в беспорядке кудри. С глупой похабной ухмылкой Арес наблюдает за игрищами Зевса, поминутно облизывая перепачканные куриным жиром полные губы. Прочие, еще сохранившие "человеческий" облик и пока не впавшие в божественный угар, усилено делают вид, что ничего особенного, в общем-то, не происходит, и пытаются поддерживать непринужденную беседу. Выходит это скверно. Вдоволь натешившись с Афродитой, богиней любви не первой свежести, Зевс грубо сталкивает ее на пол, та ползет прочь, пытаясь скрыть слезы унижения, на шее ее - засосы, груди - потны и в красных отпечатках жадной пятерни, по телу - разбегающиеся паутинкой шрамы бесчисленных пластических операций, зад - в синяках от крепких пальцах повелителя. Не в силах сдержаться, она начинает едва слышно поскуливать. Незаметно к ней начинает подбираться дождавшийся своего часа Арес.

- А теперь, - провозглашает Зевс, звучно рыгнув, - я желаю, чтобы вы все, слышите все без исключения, жалкие марионетки, дружно стали на четвереньки и скакали предо мной подражая козлам, другие же, кто разжирел уж совсем не по-детски и скакать проворно не может - пускай катается по полу и хрюкает яки откормленный на убой боров! Да разбудите, наконец, эту пьянь, Диониса, пока его Аполлон... ха-ха-ха...впрочем, не надо, вот потеха-то будет!

Гости негодующе ропщут в полголоса, кто-то уже принял требуемую позу, но тут гул пресекает дрожащий от едва сдерживаемой ярости глас Геры:

- И где это видано, чтобы я, верховная богиня и супруга самого Зевса Громовержца, почти равная оному по мощи, изображала из себя свинью или козочку необъезженную?

- Вот-вот и я тоже! - поддерживает ее откуда-то снизу Афродита, но ушлый Арес проворно затыкает ей рот.

Зевс громогласно испускает газы, лишний раз являя величие своего прозвища, и гаденько усмехается: