Вторжение. Неизвестные страницы необъявленной войны

— Нам бы хотелось кое-что выяснить у вас, — подгоняемый надвигающейся тьмой, я сделал следующий шаг. — Только просим говорить правду. Вы ведь настоящий мусульманин, а Коран не велит лгать.

Гулям Кур с жаром подтвердил, что да, конечно, он настоящий мусульманин, а советские люди — его самые большие друзья, и он клянется именем Аллаха говорить правду.

Фарук стал многословно и цветисто излагать кривому мою легенду. Я в это время с некоторым беспокойством осматривался вокруг: уже совсем стемнело, и проемы выбитых окон были особенно пугающими. Я подумал о том, что одному снайперу, даже не очень меткому, ничего не стоит в считанные секунды отправить нас на тот свет. А если у него окажется гранатомет, то и бэтээру не сдобровать.

— Крестьяне окрестных кишлаков говорят, что не знают, где могила моего брата, — сказал я, когда Фарук закончил свой рассказ, показавшийся мне бесконечным. — Может быть, они боятся мести. Я приехал сюда один, сам по себе, как частное лицо. Помогите мне.

Одноглазый все так же энергично и подобострастно кивал головой, хотя, похоже, он плохо понимал, чего от него хотят.

— Ты найдешь Каюма и узнаешь у него, где могила, понял? — по-свойски помог ему Фарук. — Мы тебя хорошо за это отблагодарим.

Теперь Гулям почти в пояс кланялся нам. Да, да, конечно, он прямо завтра встретится с племянником, и все у него узнает. Он обязательно поможет своим советским друзьям.

Либо сумасшедший, либо хитрец, подумал я, однако, не скрою, испытал большое облегчение, поскольку рандеву можно было считать законченным.

Осталось договориться о времени повторной встречи.

— Завтра здесь же в два часа дня, — предложил Гулям.

Стали прощаться. Фарук смотрел на него, как на родного дядю. Потом мы пошли к бэтээру, спиной я все время ощущал неприятный холодок, как будто чьи-то очень враждебные глаза смотрели мне вслед.

Уже в полной темноте мы благополучно вернулись в отель «Герат». Володя заметно повеселел. Мы должны были это сделать — самое элементарное из всего — и мы сделали это. Оставалось ждать следующего дня.

8 июля. Накануне до глубокой ночи вместе с переводчиком Рашидом Сабировым разбирали бумаги Гены, говорили о нем самом. Он, как и все другие советники при молодежной организации, добровольно приехал сюда. Романтик, хотел помочь афганцам, да и себя заодно испытать в суровом деле. Я читал его записи, письма. Как и многие из нас, он искренне верил в идеалы Апрельской революции.

Из письма Геннадию его отца В. А. Кулаженко:

«Мы все рады, что ты приступил к нелегкой, но нужной работе. И я без твоего письма знал, что там опасно и трудно. Но кому как не нам — советским людям, интернационалистам — помочь пробиться к культуре, свету задавленному гнетом афганскому народу? Врагов у тебя много, но есть, я думаю, и друзья. И твоя задача — множить их ряды. Как это делать? Ты умный и знаешь это лучше меня. Думай, думай и еще раз думай, прежде чем действовать. Не поступай по шаблону. То, что хорошо сегодня, завтра может никуда не годиться. И еще: умей разгадывать притворных, то есть скрытых врагов, будь начеку. Трезво оценивай обстановку. У тебя в твоей сегодняшней комсомольской работе не должно быть ошибок, они могут стать роковыми. И еще не забывай, что у тебя на Родине много близких и родных людей. Ты не должен сделать их несчастными, береги жизнь».

Из письма Гены другу:

«Уже пошел второй месяц, как я работаю в Герате. Устроился, осмотрелся и начал делать дело. Положение в зоне остается достаточно сложным. Враги Апрельской революции не намерены сдаться без боя. Борьба идет напряженная, с жертвами. Провинциальной организации ДОМА удалось сделать первые шаги. Некоторым ребятам приходится начинать с азов, с уяснения тех понятий, которые у нас знакомы пионерам. Но лед тронулся, и есть твердая уверенность, что процесс этот, как говорится, необратим.

Уже устоялся определенный актив — люди весьма интересные, преданные революции. Молодежь тянется к ДОМА.

В бытовом отношении я устроился вполне сносно — живу в лучшей гостинице, где, кроме меня, еще есть несколько советских людей, имеем возможность поговорить, обменяться прочитанными книгами».

…Рано-рано утром меня позвали к телефону.

— Человек, с которым вы хотите встретиться, находится в Герате и ждет вас. Приезжайте в ХАД.