ВЦ 3 (СИ)

Вовка дождался, пока Аполлонов закроет дверь палаты, и открыл коробку. Чего это он такого дорогого Наташе купил? Мать, перемать! Это что такое? Как это так? Что за невезуха? Почему все неприятности, которые могут случиться, случаются? И что теперь делать?

В коробке на вате лежали те самые золотые украшения, что он завязанные в носовой платок забрал у фиксатого извращенца. Пара серёжек, кольцо из одного с ними гарнитура. Вставлены зелёные камни, но, наверное, не изумруды. Что там есть: шпинели, аметисты варёные? Нет. Вещь явно старая. Стоп. Он, конечно, не ювелир, но был в Праге несколько раз. Ходил там по ювелирным магазинчикам. Очень похожие камешки. Скорее всего, это довольно редкие зелёные гранаты. Ещё была золотая цепочка, а вот на ней маленькая подвеска с гранатом.

Так, голова, думай, новую шапку куплю. Ему эти вещи узбекские следователи подбросили, чтобы подставить? И его и людей, что Аполлонов подключил к расследованию? Так-то бред. Это кто будет против московских генералов мутить. Даже подумать об этом могут, только под одеяло забравшись, и дверь в спальню забаррикадировав. Так-то, 1948 год на дворе. Не те репрессии, что в 1937 году при Ежове, но тоже — мама не горюй. Отметаем, эту версию, как нежизнеспособную.

Аполлонов дал ему, чтобы проверить честность Вовки? Ага, а он Наташе подарит. И у неё потом изымать и говорить, что вещи ворованные. Бред. Ещё больший бред, чем узбеков в плювание против ветра подозревать.

А ведь ларчик, скорее всего, просто открывается. Нашли фиксатого и спрашивают: «Твои»? Если говорить тому, что да, мол, мои, то, значит, ещё один эпизод на себе вешать. А если отпереться, или чтобы избежать лишнего эпизода, либо, чтобы Вовке насолить, тот и сказал, нет, у пижона этого московского забрал. Загрузили все Вовкины вещи в коробку и отдали генералу, что Аполлонов прислал разбираться. А тот их Аркадию Николаевичу и передал. И грамоту вот ещё привёз. Прав был Теркин. Медаль была бы лучше. Но таких медалей ещё не придумали.

Вопрос пустой голове, и что же с цацками делать? Отдать и сказать, что это не моё, мол. Нет, вон как Аркадий Николаевич обрадовался, что Вовка о дне рождении подруги не забыл и подарок приготовил. Как там, дают — беги, бьют — кричи. Как-то похоже.

Что-то глаза слипаются, после котлеток, что генерал принёс.

Что нам сказала незабвенная Скарлетт О’Хара: «Не буду думать об этом сейчас. Подумаю об этом завтра». Ещё там есть хорошая мысль: «Жизнь не обязана давать нам то, чего мы ждём. Надо брать то, что она даёт, и быть благодарным уже за то, что это так, а не хуже». Будем жить по заветам Маргарет Митчелл.

Событие тридцать пятое

Рука закона нужна, чтобы бить в челюсть.

Залог успеха полицейской службы — способность сидеть на жопе ровно, когда все носятся.

Цитата из сериала «Готэм»

Выбраться Вовке из той заварушки помог сержант, коего бдеть за ним поставили. После облегчения «души» вернулись они в палату, а там и правда на тумбочке у кровати стоит тарелка с супом, тарелка с кашей перловой, даже со следами мяса, и компот в стакане и два больших куска хлеба (белого!), прямо и в ресторане лучше не закажешь. Вовка взял ложку и принялся суп есть, и тут взглядом за сержанта зацепился, тот слюну кадыком туда-сюда гонял.

— Держите, — Вовка подал милиционеру тарелку с кашей и один кусок хлеба. — Вас, наверное, и поесть не отпускают.

— Так ты больной, — откинулся на табурете своём сержант, руками отгородился.

— Берите, берите, мне столько не съесть. Тем более, при жевании голове больно. — На самом деле так и было. Каждое жевание в голове молоточком отдавалось. Потому, даже хлеб взял, раскрошил в холодный суп.

— Ладно. Только ты никому. — Мужику на вид лет тридцать. Была нашивка жёлтая на кителе. Ранен был, значит, воевал, должно быть, или тут с бандитами. Тоже, блин, война.

Поели. Сержант взял грязную посуду и вынес из палаты, вернулся через пару минут. Стакан с водой холодной принёс Вовке, на тумбочку поставил.

— А вы когда меняетесь? — спросил его Вовка.

— В два часа. А что, надоел? — улыбнулся.

— Товарищ сержант, а как вас зовут? — мысль у Вовки родилась.

— Петром кличут.

— А по отчеству?

— Ну, по отчеству. Молод ещё, а вообще Иваныч, — физиономия такая простая, ещё рязанскими обзывают.

— Пётр Иваныч, а можно вас об одной услуге попросить. — Сейчас откажет. Поморщился.

— Говори.