Вуайерист, или Марек и прекрасная мельничиха

Приложив ладонь козырьком ко лбу, чтобы солнце не слепило глаза, Марек сморит вдоль улицы и видит неподалеку красную черепичную крышу, крашенную голубой веселенькой краской ограду и за оградой зелень яблоневых деревьев.

Он благодарит тетушек, садится на велосипед и катит по улице.

И вот молодой человек уже стоит возле калитки и не решается войти и медлит.

–Зачем я сюда приехал? – спрашивает сам себя Марек. – И что мне эта Катаржина? Она, наверное, и вовсе никогда меня не любила, это я был от нее без ума! Но ведь эта любовь прошла, верно? Прошла, как болезнь, как проходит корь или ангина. Отчего же так тоскливо на сердце? И почему, скажите на милость, у ее мужа такая дурацкая фамилия, словно сорт немецкого пива?

Марек, наконец, решается. Он откидывает деревянную щеколду, толкает калитку и проходит в сад. Никаких грядок в саду пана Гроттера Марек не видит. Зато видит полдюжины яблонь и растущие вдоль ограды кусты малины. Трава в саду коротко подстрижена. Дорожка под ногами присыпана галечным камнем. Марек подходит к крыльцу, прислоняет велосипед к стене. Он одергивает рубашку, стряхивает с брюк прилипшую соломинку. Зачерпывает немого воды из стоящей подле крыльца бочки и причесывает пятерней волосы. Наконец, решается и стучится в дверь. Стоит и ждет. Заглядывает в украшенное белым резным наличником окно. Веселенькие занавески с петухами задернуты.

– Спят они, что ли? – думает Марек.

Так проходит пара минут. Марек снова стучится в дверь, в этот раз не деликатно, костяшками пальцев, а кулаком. Потом стоит и слушает, прижав к двери ухо, не слышно ли звука шагов? Но в доме пана Гроттера тихо.

Молодой человек берется за велосипедный руль, он хочет уже уйти, но тут щелкает замок, и дверь распахивается. Солнечный свет льется в сумрак прихожей, и Марек охает и роняет велосипед. Катаржина стоит на крыльце босиком в ситцевом домашнем платьице в горошек. Румяная, растрепанная и хорошенькая, словно картинка. Её сверкающие голубые глаза смотрят на Марека и не узнают его. Тонкие пальцы Катаржины торопливо застегивают пуговицы на вороте платья.

– Так вы, молодой человек, стало быть, живете у тетушки в Маженье? – спрашивает его муж Катаржины майор Гроттер.

– Верно, пан Войцех, – кивает Марек, – только не в самом селе, а чуть подальше, за речкой.

– Там в сосновом бору дачный поселок, – объясняет мужу Катаржина. – Этот поселок тоже называется Маженья, как и село. Можно запутаться.

Панночка ставит на стол глубокие миски, покрытые голубой глазурью. По мискам раскладывает окрошку, сдабривает окрошку сметаной и щедро поливает темным домашним квасом.

–Я всю зиму жил в Варшаве и только на днях приехал, – рассказывает Марек, поглядывая то на майора, то на панночку. – А тетка мне рассказала, что Катаржина весной вышла замуж и переехала жить к мужу, то есть к вам, пан Войцех. В Картузы. Ну, я и решил проведать, узнать, как у вас дела. Сел на велосипед и поехал. Я Катаржину с детства знаю. Мы с ней каждое лето по грибы по ягоды в лес ходили…

Майор ест окрошку, слушает Марека и улыбается. Он примерно одного роста с Мареком, только шире в плечах, крепче и тяжелее. У пана Гроттера широкое и смуглое от загара лицо, ухоженные черные усики, от глаз к вискам разбегаются веселые лучики морщин. А сами глаза маленькие, бесцветные, глубоко сидящие в глазницах. Черные с проседью волосы коротко подстрижены. Одет майор просто, по-домашнему в старые песочные цвета галифе и белую майку.

– По грибы по ягоды, значит… – повторяет за Мареком пан Гроттер, – а вы сами, пан, кем служите? Хотя, дайте угадаю… На военного вы никак не похожи. Простите, но выправки у вас нет.

Марек смеется и разводит руками, как бы соглашаясь с Войцехом.

– Вы студент! – решает майор и показывает на Марека крепким пальцем. – Учитесь в Варшаве. Наверное, на юриста… Нет, не то, отставить… Журналистика? Я угадал?

– В десятку, пан, – смеется Марек. – Журналистика.

Он смеется, а у самого на душе кошки скребут. Марек опять вспоминает, что он больше не студент, что его выгнали с позором из университета.

– Браво, – хлопает в ладоши Катаржина.

Панночка улыбается, и на её щеках появляются две аппетитные ямочки. Катаржина стоит возле окна, и ее пшеничные рассыпанные по плечам волосы горят в солнечном свете. Марек отводит взгляд в сторону и смотрит в тарелку с окрошкой. Улыбка Катаржины, эти ямочки на ее щеках разбили ему сердце несколько лет назад.

– Я людей вижу насквозь, – замечет майор и проводит рукой по усам, смахивая крошки.

– Какой квас у вас чудесный, – нахваливает Марек, зачерпывая ложкой окрошку из миски.

– Да, квас недурен, – соглашается Войцех, – это мне кум хорошего сусла привез…

– А как окрошка? – спрашивает Катаржина.

– Очень вкусно, спасибо.

– Наверное, это не лучшее место для молодой жены, – задумчиво говорит майор. – Конечно, здесь чистый воздух, тишина, петухи по утрам поют. Но какая в Картузах светская жизнь? Никакой! Мы живем в медвежьем углу.

– А мне здесь нравится, милый, – говорит Катаржина серьезно. – Правда, нет озера, как у нас в Мажени, но неподалеку течет речка. Можно ходить купаться…