Вуди Аллен. Комик с грустной душой

«Действительно мое сердце задействовано больше, когда я пишу для женщин. Я не знаю почему, но помню, как эта трансформация пришла из невозможности правдоподобно написать женщину. Я не мог написать ничего, кроме однобокой женщины. А потом я начал писать для женщин все время».

«Ты постоянно ищешь контроля, а в конце просто благодаришь за то, что пианино с подъемника не упало на твою голову».

Будь что будет 2009

Сценарий был написан еще в 1970-х для Зеро Мостела, примерно во время написания «Энни Холл». Аллен сдул пыль со сценария и пригласил в него Лэрри Дэвида. Это было третье появление Дэвида в фильмах Вуди Аллена после небольшой роли в «Днях Радио» («Все, что у вас было, это моя лысая голова», — говорил Дэвид) и в отрывке «Гибель Эдипа» в «Нью-Йоркских историях» в 1989 году. Он ничего не слышал от Аллена, пока ему не прислали сценарий «Будь что будет» с сопроводительным письмом. «Мне показалось, что сценарий гениальный, — сказал Дэвид. — Но у меня были сомнения по поводу того, смогу ли я это сыграть. Потому что это не то, что я обычно играю. Обычно я просто играю себя».

Аллен настоял на своем. «Определенно в нем есть что-то законченное, что нравится зрителю, — говорил он. — Вы знаете, то же самое было у Граучо Маркса. Зрители никогда не обижались от слов Граучо, они обижались, если он их не оскорблял, сказал он мне однажды». Он переубедил Дэвида, сказав ему, что там нет ничего, с чем бы он не мог справиться, он вдохновлял его на то, чтобы забыть о сценарии и импровизировать, как он обычно делал. Тем не менее, Дэвид был твердо настроен следовать сценарию и отходил в свой трейлер, чтобы повторить реплики между съемками сцен. «Я ничего не переписывал для Ларри, — рассказал Аллен. — Когда я достал сценарий из ящика, мне его пришлось переделать, потому что он там лежал слишком долго. Он был в спячке, вроде того. И мне надо было его освежить и немного оживить, чтобы он выглядел более современным. Но я никогда не переделывал его для Ларри. Ларри просто подошел ему, как перчатка».

Любой кадр начинался с разговора с камерой, мизантропичный Борис Ельников выдавал монологи о космической несправедливости, его провале в получении Нобелевской премии («Это политика, как и любое другое фальшивое чествование»), глобальном потеплении, терроризме, «дебильных семейных ценностях и дебильном оружии», пока его компаньоны в кофейне почесывали голову. Ему кажется, что он разговаривает с кем-то? Это ловкий трюк, который обозначился в «Энни Холл», но там Аллен разбавлял монологи Элви Сингера сценами с его прошлым и настоящим: в школьном классе, в кинотеатрах, во время обеда с семьей Энни. Там он раззадоривал нарциссизм героя, а тут он просто позволил Борису тараторить, и даже Дэвид не смог вызвать смех этим материалом. Он должен читать публичные речи, как в сериале «Умерь свой энтузиазм», но он всего лишь облаивает ноги не обращающей на него внимания вселенной. «Будь что будет» уделяет ему пристальное внимание, ведь он единственный персонаж хоть с какой-то глубиной.

Однажды вечером он видит у своей двери симпатичную молодую беглянку из Миссисипи по имени Мелоди (Эван Рэйчел Вуд). Он так любит ставить под сомнение ее образованность («Землемер!»), что разрешает ей поселиться у него и, в конце концов, женится на ней: Вуди ничего не может поделать с этой глупой Лолитой. Она вваливается в сцены со своим хвостом, становится объектом снисходительности Бориса, но возмездие, которое, вы уверены, должно его настигнуть, так и не показывает носа. Происходит нечто совершенно иное. Мать Мелоди Мариэтта (Патриша Кларксон) появляется у их дверей и сначала шокируется женитьбой своей дочери («Он не муж, — говорит она о Борисе, — он больше похож на амбулаторного больного»). Затем она обращается под его еврейско-атеистическим влиянием в либерально-интеллектуальную ортодоксию, внезапно организуя выставку фотографов в стиле ню и живя с двумя мужчинами. Кларксон такая жизнерадостная и привлекательная, что она практически оттягивает все внимание на себя, но то, что сценарий был написан давным-давно, видно. Аллен по-прежнему не научился творчески не соглашаться с самим собой, разрешая противящимся персонажам уходить в драму. Фильм есть кивок согласия зеркалу — история Элви Сингера до появления «Энни Холл».