Вуивра

Было ещё светло, но поскольку солнце уже село, можно было приниматься за работу. Несколько минут назад привёз на своей ручной тележке мешки с известью и инструменты каменщик Жукье. Вечером к нему должен был присоединиться и его сын. Каменщик уже обмерял участок складным метром и вбивал в землю вешки. Дом Юрбена должен был иметь две комнаты, одну — окнами на дорогу и изгородь, другую — с видом на реку. Арсену хотелось, чтобы фасад располагался между ясенем и вишневым деревом, отстоящими от будущего дома на восемь-десять метров. Поскольку времени было в обрез, они решили сэкономить на трудоёмкой кирпичной кладке, чтобы сделать как можно больше отверстий. В каждой из комнат должно было быть по два больших окна, которые столяр мог поставить на место в любой момент. Чтобы дом был прочным, каркас делался из брёвен, а промежутки заполнялись кирпичной кладкой. Первым делом нужно было вырыть четыре ямы, чтобы установить в них стойки, поддерживающие каркас в четырёх углах дома. Старик распряг лошадь, которая пошла домой сама, и с сердцем, полным обиды, принялся копать землю с той добросовестностью, какую он вкладывал вообще во всякое дело. Этой землёй никто никогда не пользовался, за исключением мендёровских свиней, ворошивших только верхний её слой, а от летней засухи она ссохлась ещё больше. Пока Арсен и Юрбен копали, Жукье прорыл желобок вдоль натянутого между ямами каната. Поскольку предполагалось соорудить лёгкий дом, мощный фундамент не требовался. Плотник и столяр прибыли вместе и привезли телегу с деталями остова, окнами, дверями и досками. Не теряя времени на приветствие, они принялись разгружать и складывать в определённом порядке детали конструкции и, пользуясь тем, что было ещё светло, стали кое-какие из них сразу же собирать. Работников подгоняло время, и все шестеро мужчин работали молча, за исключением Жукье, злившегося на то, что его сын запаздывает. «Вот увидите, этот дармоед никак не может выбраться от Жюде. В субботу вечером их теперь просто не удержишь». У обочины дороги иногда останавливались любопытные, которые, стесняясь того, что сами не работают, почти тотчас же удалялись прочь. Предложил свои услуги Арсену и Бейя, правда, без особого пыла и не преминув заметить, что одежда на нём не рабочая. Арсен отказался и, улучив минуту, когда они оказались чуть в стороне от остальных, сказал ему вполголоса: «Завтра в пять часов вечера у пруда. Ну, знаешь, там около сливной трубы». Бейя только затем и пришёл, чтобы договориться об этой встрече.

— Я бы с удовольствием помог вам, — сказал он, — но настаивать не стану.

Члены семейства Мендёр сидели за столом и смотрели на стройку через кухонное окно. «Это не наше дело», — высказался Ноэль, но ему и самому трудно было удержаться от наблюдения за ходом работ. В вечернем свете уже начал вырисовываться каркас фасада, возвышаясь подобно портику. Арман надеялся, что постройка скоро рухнет, причём, возможно, на голову Арсена.

— И прежде всего слишком уж они размахнулись. Я уверен, что до рассвета они не сделают и половины.

— Если они будут продолжать в таком же темпе, — заметила Жюльетта, — то, по-моему, они построят дом уже к середине ночи.

— Когда нужно биться об заклад в пользу Арсена, ты всегда тут как тут. Но сколько ни смотри на него затуманенными глазами, быстрее он работать от этого не будет.

— Не всё ли равно, — вмешался Ноэль, — закончат они или нет. Придираться никто не будет. Я припоминаю, когда три года назад магазин делал для себя дом, так на рассвете стояли ровно две стены. И никто же не стал крючкотворствовать.

— Возможно, что и так, — возразил Арман, — но я как-никак гражданин коммуны, и если всё не будет сделано как надо, то я не стану стесняться и заявлю протест. У каждого своё право. Если они хотят помешать нам выпускать на этот участок свиней, то пусть хотя бы работают как положено. А то слишком хорошо устроились. Не понимаю, с какой стати я должен делать Арсену подарок. Он-то мне не делает подарков.

— Сделай одолжение, помолчи. Хорошо бы мы выглядели, если бы стали мешать Юрбену строить для себя жильё. Меня так нисколько не смущает, что он будет там жить.

— Вы поступайте, как хотите, а я не допущу, чтобы обворовывали коммуну. И надо думать, другие меня послушают и признают, что я прав.

Ноэль едва не вспылил, но Жюльетта со спокойным видом, вызвавшим ярость брата, сказала:

— Ах, оставьте, папа, дом наверняка будет готов к завтрашнему утру. Нечего гадать да горячиться из-за пустяков.

Жермена в споре не участвовала и неотрывно смотрела в окно своими красивыми коровьими глазами. Зрелище всех этих мужчин, суетящихся так близко, что можно было их окликнуть, взволновало ей кровь. К середине ужина ей уже с трудом давалось сидение на стуле.

— Кажется, я слышала, как в конюшне заржал жеребец, — ответила она на какой-то вопрос матери. — Пойду посмотрю, не отвязался ли он.

— Сиди на месте, — велел отец.