Вулканы над нами

Мне показалось, что интенденте действительно было все равно. В глубине души он, наверное, гордился своим народом, но судьба отдельного человека не имела в его глазах большого значения. Эти полуязычники не проводят резкой грани между жизнью и смертью, как это делаем мы. Жизнь для них не так уж сладка, и, хотя они не спешат умирать, смерть не таит для них ужаса, как для большинства так называемых христиан. Жизнь недорого стоит у индейцев. Думаю, что судьба тринадцати беглецов волновала интенденте меньше, чем меня.

На площади зажглись фонари, было время послеобеденного променада, там сейчас собрался весь город. Голоса толпы, смех и отдаленная музыка радиол-автоматов сливались в сплошной невыносимый шум. Время от времени площадь объезжал полицейский мотоцикл; свет его передней фары то падал на потолок, то снова пропадал.

— Кто станет расстреливать их без суда? — крикнул я, стараясь перекричать стук мотоцикла.

Интенденте ничего не ответил. Мой вопрос, казалось, позабавил его.

— Уж не меня ли вы имеете в виду?

— Как поступать — ваше дело. Я со своей стороны, как городской голова, в вашем распоряжении.

— Вот и отлично, — сказал я, почувствовав прилив надежды. — Я рассчитываю на вас.

Вы должны связаться с этими тринадцатью и сказать им, что, если они не совершат никакого правонарушения и немедленно сдадут винтовки, я, от имени президента, обещаю им помилование.

— А Компания?

— При чем тут Компания?

— Компания ничего не прощает, а президент далеко, в Гватемала-Сити.

— Их дело сдать оружие — Компанию я беру на себя. Обещаю, что, если они вернут винтовки, я предоставлю им право самим решать, хотят они работать на Компанию или нет.

Так что дело теперь в ваших руках. Сумеете вы разыскать этих людей?

— Не могу сказать. Если и сумею, все равно толку не будет.

— Почему вы так уверены в этом?

Он обождал, пока не затих шум мотоцикла.

Потом сказал:

— Так же давали обещания их отцам и дедам, и те верили. И что получилось?

Он повернулся в кресле и кивнул в сторону плаката, на котором был нарисован труп с распухшими половыми органами.

— Индейцы глупый народ, но ведь и дурак чему-нибудь да научится.

На следующий день состоялось мое знакомство с Компанией в лице управляющего ее центральноамериканским филиалом, Уинтропа Элиота. Эрнандес уже составил свою корреспонденцию, в целом выдержанную в оптимистическом духе, но главный редактор хотел, чтобы он перед отъездом из Гвадалупы взял интервью у знаменитого Элиота. Тот должен был познакомить Эрнандеса с вышедшим из недр «Юниверсал Коффи Компани» «Планом по устройству индейцев-чиламов». Об этом плане было много толков в столичной печати, и не все его одобряли.

Элиот пригласил нас обоих позавтракать с ним! в «Майяпане». Так назывался новый отель, для Гватемалы — последнее слово роскоши и комфорта. До перестройки это было полуразвалившееся здание монастыря семнадцатого века, и ресторан, в котором сейчас, кроме нас, не было ни души, именовался «Трапезной». Я заранее нарисовал себе портрет Элиота и ошибся.

Он ничуть не походил на типичного финансиста с сигарой в зубах. Нет, это был человек лет, наверно, около пятидесяти, подвижной, небольшого роста, с кошачьими ухватками и с очень высоким лбом; в газетных карикатурах с таким лбом изображают «профессора». Глядя на Элиота, вы не могли отделаться от ощущения, что находитесь в анатомическом театре. Кости его скелета выпирали под кожным покровом, а вены на руках выглядели так, точно их специально заполнили синей жидкостью, чтобы облегчить студенту-медику изучение кровеносной системы. В обхождении и в разговоре он был любезен до крайности, и, как иные люди пронизывают взглядом, этот пронизывал вас ласковой улыбкой.

Он сделал едва заметный знак указательным пальцем, и из-под монастырских сводов выпорхнули три индейца в фантастических одеждах, обежали кругом фонтана и приблизились к нашему столику. Элиот внимательно изучил меню.

— По-моему, отличный выбор. Что вы же — лаете, господа? Я предпочитаю бифштекс. Бифштекс-вайкики. Впрочем, не буду оказывать на вас давление.

Мы тоже заказали бифштекс. В качестве гарнира Элиот рекомендовал зеленый салат и засахаренные бататы.

— Итак, мистер Эрнандес, пока мы не перешли к делу, я хочу поблагодарить вас за то, что вы к нам приехали. Я хочу и вас поблагодарить, капитан Вильямс. Я счастлив познакомиться с вами, господа.

Эрнандес и я подтвердили, что и для нас большое счастье познакомиться с мистером Элиотом, после чего Эрнандес попытался приступить к интервью.

— Мистер Элиот… не знаю, как точнее сформулировать мой вопрос… но дело в том… вы сами об этом, конечно, слышали… общественность страны несколько обеспокоена индейским вопросом в Гвадалупе.

— А что вы имеете в виду под индейским вопросом, мистер Эрнандес?

— Ну, как вам сказать, все те проблемы, которые возникают в этой связи.

— Эрнандес попытался улыбнуться, но улыбка вышла натянутой и несколько смущенной. Легкая усмешка, не сходившая с губ Элиота, была усмешкой классной дамы, беседующей с непонятливым учеником.