Вулканы не молчат

— Ты спокойней. Держись за молоток и сковыривай липучку… Теперь давай палку.

Геннадий тоже побывал у опасной черты, но у него до «свободного скольжения» не дошло. Поскользнувшись раз-другой, он очистил подошвы от первых, пока еще не разросшихся по кругу лепешек вулканической грязи и потом делал это через каждый шаг, благоразумно удаляясь от края воронки. Я спохватился слишком поздно, и, если бы не Геннадий…

— Если бы не ты…

— Слушай, а не пойти ли на главный поток? Там бомбы получше. И согреемся.

Посмотрев на густо паривший под дождем конус, я подумал, что на потоке сейчас должно быть как в сибирской бане, где жадные до жгучего пара мужики, орудуя полуведерной посудиной, по очереди бухают воду в раскаленную каменку. Но, пробившись через дымное, остро отдающее серой, заграждение бортового вала, мы очутились в прекрасном мире, без дождя и ветра. Прозрачный теплый воздух заполнял долину, по которой, сухо перекатывая глыбы, двигался главный поток.

Интервью у «камина»

Подобрав несколько кирпично-красных завитушек, мы сели обсушиться, повернувшись спиной к трещине, из которой поднималось горячее марево. Геннадий, подергав озябшими плечами, проговорил:

— Как сказал бы Костя, посидим у каминчика.

— И покурим, — я выложил на камень мешочек с махоркой.

— Вот что хочу спросить, — раскуривая «цигарку», снова заговорил Геннадий. — Ты на нас не обижаешься?

— За что?

— Так ведь зажали тебя работой. А свои дела?..

— Какие у меня дела?.. Смотреть, слушать…

— И спрашивать?..

— И спрашивать.

— Ты, когда надо спрашивать, не стесняйся.

— А как же насчет того, что со мной от науки отвыкнешь?

— А-а, не забыл. — Геннадий, смеясь, закрутил головой — он часто так делал, когда что-нибудь доставляло ему особое удовольствие. — С тобой разговариваешь, а ты, наверное, — раз-раз и — в блокнотик. А?.. Я ведь вижу, как ты иногда рейку под мышку и что-то там чирик, чирик.

— Раз уж ты напомнил, — я достал отсыревший блокнот и осторожно, чтобы он не распался, примостил его на колене. — Раз напомнил, давай кое-что запишем.

— А что записывать?

Он понял свою оплошность и уже не смеялся. Но этого разговора было не миновать. Он входил в мои планы. Работать с заведующим Лабораторией подводного вулканизма и не расспросить его о подводных вулканах — было бы непростительно.

— Так уж и непростительно?.. Ладно. С чего начнем?

— Что известно о подводном вулканизме? Есть какая-нибудь статистика?

— По принципу «статистика знает все»?.. Конечно, есть. Но, естественно, не полная. Пока зарегистрировано около двухсот вулканов, и то, в основном, на мелководье. В действительности их много больше. Пожалуй, побольше, чем на суше.

— А насколько больше? И как это определяется?

— В свое время американский ученый Менард, основываясь на изучении геологического строения дна Тихого океана, говорил, что объем вулканических пород, извергнутых подводными вулканами, раз в тридцать больше, чем объем пород наземных вулканов. Но потом он сам понял, что погорячился. По его последним расчетам, на дно Мирового океана в год поставляется около четырех кубических километров или, если хочешь, около десяти миллиардов тонн продуктов извержения. Это — в три-четыре раза больше того, что дают наземные вулканы. Цифра вполне реальная, так как основана на строгих расчетах. Что касается второй половины твоего вопроса, — как это определяется, — боюсь, сложновато будет.

— Попробую понять. Недаром почти месяц нахожусь около живого вулкана, среди живых вулканологов.

— Тогда придется начать от печки.

— Ты, наверное, слышал выражение «дрейф континентов»?

— Слышал. И книгу у тебя на столе видел — «Дрейф континентов». А что это такое, честно говоря, не знаю.

— В начале нашего столетия немецкий ученый Альфред Вегенер обратил внимание на совпадение рисунков береговых линий Южной и Северной Америки с очертаниями берегов Европы и Африки. Получается так, что если их мысленно соединить, то места для Атлантического океана не останется.

— Раньше не замечали такого сходства?

— Замечали, но особых выводов не делали. Вернее, уровень науки не позволял делать. Вегенер попытался мысленно соединить и другие материки. И, представь себе, они «соединились». Геологическое строение мысленно соединенных участков тоже оказалось сходным. Появились другие данные о сходстве участков, которые раньше как бы соприкасались, а затем были разъяты. Так родилась идея о том, что некогда материки соединялись в один суперматерик, который назвали «Пангеей». Затем «Пангея» раскололась на блоки, соответствующие современным материкам, которые «отъехали» друг от друга примерно так же, как расходятся дрейфующие льдины. Эта идея быстро завоевала популярность. Сторонников гипотезы дрейфа континентов стали называть мобилистами. Ярлык ведь тоже нужен.

— Чтобы отличаться от «неверных»?

— Ярлык вешают как раз «неверные».

— Значит, они все-таки были?..