Вурдалак (СИ)

      - Почему няши? - встрепенулся Шип. Чуне уже растолковали, кто пожаловал, и старец взирал на "урода" с куда большим уважением, польстив эльфячьему самолюбию.

      - Ну так живём-то почти в самой топи, в няше, то бишь, - пояснил Пиня, также довольный неподдельным интересом со стороны Перворожденного. - У соседей почва осевшая, а у нас опавшая, вот и назвались Осадки и Опадки.

      - Если в округе только два поселения, зачем вам вообще нужна шильда?

      - Дед наш большой человек был, по миру ходил аж до самого княжества Туева, - отвлекшись от очага, вмешалась Анята. - Так вот он сказал, что у всякого селища должно быть название, на щите означенное.

      - А трупы под ним сажать тоже он научил? - съехидничал Шип.

      - Так он со стороны Осадков сидит, значит, и проблема ихняя, - пожал плечами Брыня.

      - Нет, он с вашей стороны сидит.

      - Мгы-быыы! - всплеснул руками Моня.

      - Вот паскудники, опять пересадили! - возмущённо ахнул Чуня.

      Напарники переглянулись.

      - В смысле опять?

      - В смысле, снова, - Пиня нравоучительно задрал палец. - Помер он неудачно, прямо на нашей с Осадками границе, вот с тех пор друг другу и перекладываем. Голову мы ему рубили, чтоб не разупокоился ненароком, значит, хоронить их очередь.

      - А эти подлецы всю работу на нас хотят спихнуть! - досмотрев изящную брань Мони, поддакнул Чуня. Вот и выяснилась причина, по которой осадчане не сообщили соседям о путниках, хотя обычно такие вести разносятся быстрее чиха: няши попросту перессорились из-за "уборки" покойника. Нда, дела-а...

      - Почему помер и когда? - спросил эльф.

      - Хищники загрызли пару седмиц назад, - ответил Брыня слишком быстро, чтобы понять: дело нечисто, но до сумерек селищане всё равно не признаются, а там путникам просто некуда будет деться.

      - Ясно, - не стал настаивать Бахмут. - Но вы бы всё-таки прибрали мёртвого, а то неровен час кто-то из князевых людей увидит и решит, что здесь убийцы живут.

      - А князь-то у нас кто?

      - Эээ... Боримир.

      - Вроде, по-другому звали... - Брыня безразлично поскрёб бороду, что-то сощёлкнув на пол. - Ну да ладно, плевать мы хотели на князей и на людей ихних. Мы, няши, сами по себе, и никто к нам не захаживает.

      - Мы зашли и тот орк.

      - Это верно, а до вас лет десять никого не было, так что пущай сидит. Токмо на другую сторону перекинуть надобно. Феня, Полуня, сделайте, как было!

      Двое подростков лет пятнадцати обменялись разочарованными вздохами, не спеша вставать с плетёных из травы ковриков, кои использовались наравне с лавками и табуретами. Шутливо погрозив лентяям, Анята доверху наполнила большую миску чем-то очень и очень подозрительным и водрузила блюдо на середину стола. Не сговариваясь, местные достали из-за поясов длинные заострённые палочки.

      - Что это? - прошелестел л"лэрд.

      - Скотинка наша! - гордо ответствовала стряпуха. - Вы мимо их пастбищ проезжали.

      - Вы разводите слизней?!

      - Другая скотина здесь не приживается, даже козы топнут. Варёные улитки вкусные, попробуйте!

      Шип смотрел в миску так, словно ему туда нашинковали покойного орка, и Брыня начал темнеть лицом, а Анята расстроено поджала губы. Подозревая, что хозяева не спустят столь неуважительное отношение к национальному деликатесу няшей, Бахмут попросил лопату, чем спас положение. Ясное дело, л"лэрд и не думал помогать с погребением усопшего.

      Когда ратник вернулся, чумазый и промокший до колен, Анята подкладывала в миску очередную порцию улиток, а сытый Шип, в свою очередь, потчевал болотников обещанными байками о чужедальних землях. Начинало темнеть, и вместе с сумраком в хижину вполз вой, отдалённо похожий на волчий, но до того тоскливый и жуткий, что зубы Бахмута против воли выбили дробь. Нечто похожее он слышал, но выл тогда не зверь, а вдова над свежей могилой. Эльф сразу замолчал.

       - А это наш вурдалак! - пояснил Брыня довольно, будто речь шла о местной достопримечательности.

      ***

      - Который задрал орка? - Шип подцепил улитку. Рискнув попробовать первую, он не пожалел и теперь на радость Аняте орудовал палочкой наравне с местными.

      - Он, паскудник! - с порога бодро ответил незнакомый няша. Самым примечательным в нём был пёс - чёрный лохматый волкодав исполинских размеров, чьей пасти мог бы позавидовать крокодил. В руке парень нёс лук, за плечами - колчан, но выглядело всё это так убого, что в случае встречи с упырём надежда только на собаку. Впрочем, и оружие Брыни, висящее на стене, было не лучше.

      - Сколько раз говорили тебе, Додоня, возьми свою псину на привязь, - услышав клацанье когтей, укорил Пиня. - Не ровен час, загрызёт кого-нибудь.

      - Разве что вурдалака!

      - Балуня, иди ко мне! - ласково позвала Анята, на щеках которой вдруг проклюнулся румянец, и волкодав подбежал, метя хвостом. Оказалось, что в холке он по грудь девушке. Можно вместо ослика использовать, раз копытных здесь не держат.