Введение в чтение Гегеля

В о-в т о р ы х, если Мудрец — это человек, удовлетворенный тем, что он есть, т. е. тем, что он в себе осознает, то Философ осознает собственное состояние /^-удовлетворенности; Философ — по сути человек недовольный (из чего не следует, что он обязательно несчастен); он недоволен как Философ, единственно по причине незнания себя удовлетворенным. Сердитый скажет, что Философ недоволен, потому что он не знает, чего хочет. Но справедливый скажет, что Философ недоволен, потому что он не знает, чего хочет. Как и у всех, у него есть желания. Но удовлетворение этих желаний не удовлетворяет его как Философа постольку, поскольку он их не понимает, т. е. не может поместить в связное целое собственных речей, раскрывающих его существование, т. е. постольку, поскольку он не может их оправдать (это оправдание принимает, как правило, но необязательно, вид так называемого «морального» оправдания). Поэтому для Философа не существует идеала «Мудрости» как неосознанного «удовлетворения»: сам факт непонимания собственного благосостояния, удовольствия, радости или счастья, своего, так сказать, «экстаза», лишает его удовольствия, делает недовольным. Так вот, если осознанное удовлетворение выражается тождеством с самим собой, то сознание не-удовлетворенности побуждает и приводит к изменению: Философ — это человек, по существу меняющийся, меняющийся осознанно, желающий меняться, становиться другим, чем он есть, и все это единственно потому, что он не понимает своего удовлетворения и не умеет быть довольным /il ne sait pas etre satisfait/ тем, что он есть. Но коль скоро самосознание выражается в Речи (Логос), и коль скоро речь, раскрывающая изменение, называется диалектической, можно сказать, что любой Философ — по необходимости диалектик[168].

В-третьих, если Мудрец служит образцом себе самому и остальным (разумей: Философам, т. е. тем, кто стремится к идеалу, воплощенному Мудрецом), то Философ — это, так сказать, образец для неподражания: он раскрывает свою жизнь лишь затем, чтобы убедиться, что так, как он, жить нельзя, что человек хочет быть Мудрецом, а не Философом. Философ, таким образом, меняется, зная, чего не должно быть, и зная, кем должно стать. Иначе говоря, этими изменениями он осуществляет прогресс¹.

Диалектическая речь Философа, в которой раскрываются /qu revele/ происходящие с ним перемены, обнаруживает /revele/, следовательно, некоторое движение вперед. И поскольку всякий явленный /revele/ прогресс имеет педагогическое значение, то получается, что любая Философия необходимо представляет собой (как это прекрасно видел Платон) педагогическую диалектику или диалектическую педагогику, которая начинает с первичного вопроса, в котором спрашивается о существовании того, кто ставит этот вопрос [169] и заканчивает, по крайней мере в принципе, Мудростью, т. е. ответом (хотя бы только возможным) на все возможные вопросы.

Тот факт, что кто-то решился прочитать «Феноменологию духа», доказывает, что он любит Философию. Тот факт, что он понял «Феноменологию духа», доказывает, что он — Философ, поскольку, читая и понимая ее, он был вынужден на самом деле расширить имевшееся у него сознание себя. Будучи Философом, он все больше интересуется самим собой и все меньше всеми теми, кто — по принципиальным соображениям — отказывается читать «Феноменологию духа» и, следовательно, расширять свое самосознание. Предоставляя их их собственной судьбе и обращаясь к самому себе, Философ узнает из «Феноменологии духа», что, являясь Философом, он является «любителем Мудрости», как она определена в этой книге и самой этой книгой /dans et par се livre тёше/. То есть он понимает, что хочет стать Мудрецом, а именно, человеком, который совершенно себя осознает, полностью удовлетворен этим осознанием и, следовательно, служит примером для своих «коллег». Видя в Мудреце идеал для всего человечества, Философ помещает себя как Философа на высшую ступень в иерархии человеческих ценностей (ибо, как он считает, только Философ может стать Мудрецом).

И весь вопрос таким образом сводится к тому, чтобы знать, может ли Философ всерьез надеяться на то, что когда-нибудь станет Мудрецом. Гегель ему говорит, что да, может: он притязает на то, что достиг Мудрости (в- и посредством «Феноменологии духа»). Но Платон говорит, что нет: никогда человеку не достичь Мудрости.

Чтобы мочь разобраться в этом, нужно знать, что представляют собой обе эти «позиции» /attitudes/. Нужно понять: 1) что означают принятие идеала Мудрости и отрицание возможности ее достижения (случай Платона); 2) что означают слова человека, который говорит, что он является Мудрецом (случай Гегеля).

Вторая лекция введение: философия и мудрость (продолжение и окончание)