Введение в фантастическую литературу

Суровый аббат Серапион во «Влюбленной покойнице» еще более заостряет рассматриваемую тему; для него куртизанка Кларимонда, сделавшая наслаждение своим ремеслом, является «Вельзевулом во плоти» (с. 102). В то же время личность аббата — это воплощение другого члена оппозиции; т. е. Бога, а также его представителей на земле — служителей культа. Именно в таком смысле определяет свое новое положение Ромуальд: «Быть священником! Это значит быть целомудренным, не любить, не различать ни пола, ни возраста…» (с. 87). И Кларимонда прекрасно знает, кто ее прямой враг: «Ах, как я ревную к Богу, которого ты любил и до сих пор любишь больше, чем меня» (с. 105).

Идеальный монах, предстающий в образе Амбросио в начале романа Льюиса, — настоящее воплощение бесполости. «По слухам [говорит другой персонаж] он так строго блюдет обет целомудрия, что не знает, в чем заключается отличие мужчины от женщины» (с. 29).

Альвар, герой «Влюбленного дьявола», прекрасно осознает данную оппозицию, и когда он полагает, что совершил грех, вступив в связь с дьяволом, то решает отказаться от женщин и стать монахом: «Я приму духовный сан. Я отрекусь от тебя, прекрасный пол…» (с. 333). Утверждать чувственность значит отрицать религию, вот почему халиф Ватек, думающий об одних только наслаждениях, с удовольствием предается святотатству и богохульству.

Та же оппозиция обнаруживается и в «Рукописи, найденной в Сарагосе». Две сестры не могут отдаться Альфонсу из-за реликвии, которую он носит на шее. «Это талисман, полученный от матери. Я обещал никогда его не снимать. В нем заключена частица животворящего креста» (с. 49). Когда же они ложатся с ним в постель, Зибельда сначала перерезает ленточку медальона. Крест и половое влечение несовместимы.

Описание медальона дает нам еще один элемент, являющийся членом той же оппозиции: мать в ее противопоставлении женщине. Кузины Альфонса могут снять с себя пояс целомудрия только при условии, что он снимет медальон, подарок матери. А во «Влюбленной покойнице» мы обнаруживаем следующее любопытное утверждение: «Воспоминания о времени, когда я был священником, были не менее значительны, чем воспоминания о том, чем я занимался во чреве матери» (с. 108). Получается своего рода равенство между пребыванием во чреве матери и статусом священнослужителя, а это равнозначно отказу от женщины как предмета желания.

Во «Влюбленном дьяволе» это равенство находится в центре внимания. Именно образ матери оказывается той силой, которая не позволяет Альвару целиком посвятить себя Бьондетте, этой женщине-дьяволу. Образ матери возникает каждый раз, когда наступает ответственный момент, требующий принятия решения. Противопоставление матери и Бьондетты выступает в обнаженном виде в сновидениях Альвара: «Во сне мне приснилась моя мать… Когда мы шли по узкой тропинке, на которую я вступил уверенным шагом, чья-то рука внезапно столкнула меня в пропасть. Я узнал ее: это была рука Бьондетты. Я упал, но чья-то другая рука помогла мне подняться, и я очутился в объятьях матери» (с. 312). Дьявол толкает Альвара в пропасть чувственных влечений, а мать его удерживает. Тем не менее Альвар все более поддается обаянию Бьондетты, и его падение уже близко. Однажды, прогуливаясь по Венеции, он попал под дождь и, спасаясь от него, зашел в церковь. Он подошел к одной из статуй, и ему показалось, что это статуя его матери. Тогда он вдруг осознал, что, полюбив Бьондетту, он забыл о матери, поэтому он решил остановить свою возлюбленную и вернуться к матери: «надо открыть свою душу матери и еще раз искать спасения в ее любящем сердце» (с. 318).

Однако дьявольское желание успевает овладеть Альваром до того, как он обратился за помощью к матери. Поражение Альвара полное и все же не окончательное. Доктор Кебракуэрнос без труда указывает ему путь к спасению, словно речь идет об обычном любовном похождении: «вступите в законный союз с женщиной; пусть вашим выбором руководит ваша почтенная матушка…» (с. 335). Чтобы связь с женщиной не приняла дьявольский характер, мать должна следить за ней и давать ей свою оценку.

Помимо страстной, но «нормальной» любви к женщине, в фантастической литературе можно найти и примеры различных трансформаций любовного влечения. Правда, большая их часть не имеет ничего сверхъестественного, но представляется «странной» в социальном аспекте. Наиболее часто встречается такая разновидность любовного влечения, как кровосмешение. Уже у Перро (в сказке «Ослиная шкура») фигурирует отец-преступник, влюбившийся в собственную дочь. В «Тысяче и одной ночи» рассказываются истории о любви брата к сестре («Рассказ первого календера») и о любви матери к сыну («Рассказ Камар-аз-Замана»). В «Монахе» Льюиса Амбросио влюбляется в собственную сестру Антонию, насилует ее и убивает, убив предварительно и мать. В «Ватеке» Барьярок не далек от того, чтобы влюбиться в свою собственную дочь.