Введение в философию

Я очень далек от того, чтобы с помощью доказательств навязывать эти мысли лицам, не расположенным к ним; такое предприятие я считаю безнадежным или скорее совершенно невозможным. Кто хочет оставаться при астрономически-физическом воззрении, того нельзя извлечь из этого положения силой. Он может сказать: это то, что мы знаем, о другом же мы ничего не знаем; явления сознания – это изолированные явления в живых существах; принадлежит ли им более широкое космическое значение, об этом мы не можем ничего знать; пускаться же в метафизические гипотезы я не хочу. В этом положении он неуязвим. Напротив, он делается уязвимым, лишь только он идет далее и говорит: чего мы не знаем, того и не существует; то, чему могут поучить нас астрономия и физика, есть все, что вообще можно сказать о мире.

Такому отрицательному догматизму может быть целесообразнее всего противопоставить вопросы; в этой области спрашивающий всегда в выгоде перед утверждающим, как это замечает уже Юм, а пред ним знал еще Сократ. Итак, не правда ли, спросим мы, ты знаешь, что такое мир, ты знаешь, что это – громадное скучение атомов и что при этом нет никакой речи о душе и духе, за исключением разве нескольких мозгов, случайно производимых землей или, может быть, еще тем или другим из остальных мировых тел. На чем, однако, покоится это твое знание? На том, что ты никогда не видел ничего такого, как мировая душа, или нечто подобное? Но разве ты видел душу животного или человека? И однако же ты веришь в ее существование. Почему же? Разве потому, что ты видишь здесь мозг и нервы? Превосходно; следовательно ты уверовал бы и в мировую душу если бы тебе только показали мозг и нервы мира? Тогда мир, если бы он имел мозг, должен был бы, вероятно, иметь и глаза, и уши, и ноги, и крылья или плавники, и позвоночник, и сердце, и желудок? Следовательно, если бы все это было тебе показано, если бы мир имел вид какой-нибудь неизмеримо большой птицы или кита, или слона, если бы он, подобно другим животным, жевал и переваривал, тогда ты тоже стал бы думать: тут должна быть душа[60].

Ну, это было бы удивительно странное существо. Может быть, и биолога можно было бы убедить, что мировая душа, если уж таковая существует, поступает недурно, не воплощаясь в таком образе. Конечно, животное нуждается во всем этом: ноги ему нужны, чтобы опираться на них и ходить; желудок и зубы – чтобы перерабатывать пищу; глаза – чтобы высматривать добычу; центральная нервная система, чтобы приспособлять свои движения к внешнему миру. Но Bee-Единое не нуждается во всем этом, ни в ногах, чтобы стоять на них и ходить, ни в приспособлениях для обмена веществ, ни в глазах, ни в ушах, так как оно ничего не имеет вне себя, чтобы видеть и слышать; таким образом, ему не нужны будут также ни мозг, ни нервы. Или, несмотря на это, оно должно было бы приобрести весь этот аппарат хотя бы уже для того, чтобы и для естествоиспытателя XIX столетия, стоящего на высоте пирронизма, сделать вероятным, что действительность не кончается еще там, где кончается лапласовский ум?