Введение в философию

То же самое первенство воли, которое выступает в определении всего жизненного содержания, обнаруживается и на всяком пункте умственной жизни. На каждой ступени рассудок представляет собою орудие, которое находится в услужении у воли и высматривает в окружающей среде, как воле достигнуть ее целей наилучшим и самым легким способом. Господствующим в мире представлений и их движений оказывается всюду интерес, то есть воля. Это любимая тема шопенгауэровских размышлений. Чем занят постоянно рассудок большинства людей? Важным делом выслеживания выгод и отклонения невыгод. Чисто теоретический интерес им чужд или незнаком; где не принимает участия их воля, там и рассудок их не знает, что делать, – они скучают. Убегая от скуки, они ищут возбуждений для воли в обществе; болтовня и сплетни служат для этой цели, и если все уже истощено, приходит на выручку игра: заполнять праздные часы мелкими возбуждениями воли, как их доставляют меняющиеся шансы выигрыша и проигрыша. Только у немногих ум достигает по временам свободы от служения воле, и лишь у отдельных личностей бывает то удивительное явление, что теоретическое участие к вещам совершенно оттесняет собой на задний план практический интерес: это – гении. Поэтому-то они и кажутся массе людьми эксцентричными и помешанными, ибо что же иное и называется быть помешанным, как не это: не видеть, или пренебрегать вещами, которые весь свет видит и ищет, и вместо этого видеть другие вещи, которых весь свет не видит?

Если даже шопенгауэровское красноречие здесь и преувеличивает (иногда он замечает это и сам; теоретический интерес не остается совершенно чуждым ни одному человеку; интерес к метафизике, религиозный или философский, является для человека даже существенным), то из-за этого нельзя, однако, сомневаться в правдивости его воззрения, что и мир представлений получает возбуждение и направление всецело от воли. Так обнаруживается это всюду; воля господствует над восприятием, определяя внимание; она делает выбор между раздражениями, которые возбуждают ощущения и чувства без всякого различия; в сознание проникает только или главным образом то, что стоит в дружественном или враждебном отношении к нашим целям и задачам. Воля господствует над памятью; мы забываем то, что нас более не касается, мы удерживаем то, что надолго представляет важность для воли. Воля господствует над ходом представлений; наши мысли постоянно тяготеют по направлению к наличному центру тяжести наших интересов; мы думаем о том, что нам мило и дорого или ненавистно и опасно. Воля постоянно влияет на суждение; она определяет вес и значение вещей и явлений, оснований и доказательств; в делах практических это ясно само собою: раз интерес или наклонность решили, тотчас же находятся основания, оправдывающие это решение. Но воля постоянно вмешивается и в теоретические суждения. Подумайте о понимании истории: нет ни одного выдающегося события, о котором не было бы столько же мнений и представлений, сколько партий, еще занятых им.

Возьмите истории Реформации или французской революции; даже Цезарь и Перикл подлежат еще этому закону. Отсюда ясно, какое решающее влияние оказывает воля при построении всего миросозерцания; можно сказать: она есть строитель, намечающий вид и стиль, рассудок же играет роль архитектора-выполнителя. Совершенно ясно это в религиях; они везде представляют собою зеркало воли, создающей их; глубочайшее направление воли какого-нибудь народа объективируется в сущности и воле его богов, или Бога. И в философии это отношение проглядывает еще всюду; я возвращусь к этому ниже.