Введение в философию

Здесь же я замечу еще вот что. Деревянный душевный атом обыкновенного мнения соответствует столь же деревянному представлению последнего о строении материи: она будто бы состоит из очень маленьких, абсолютно твердых, неподвижных, инертных, не имеющих качественного определения телец; представление, при котором мысль о всеодушевлении является, конечно, довольно нелепой: неужели в самом деле в каждом из этих небольших протяженных атомов должен сидеть еще непротяженный душевный атом? Правда, дело является не более нелепым, чем искание седалища для душевного атома в бесконечном хаосе постоянно сменяющихся атомов, образующих тело. Я однако же думаю, что само это понятие атома так же много или так же мало ценно, как понятие непротяженного душевно-субстанциального. Естествознание имеет с ним так же мало дела, как психология с атомом душевным. Что оно предполагает, так это последние элементы, из которых оно может исходить в своем объяснении; суть ли эти элементы абсолютно последние, неделимые, внутренне инертные, лишенные определений величины протяжения, этим оно совершенно не интересуется, подобно тому как арифметика мало интересуется тем, чтобы подвергнутые счислению единицы были последними и неделимыми единствами. Напротив, скажет она, ничто не мешает тому, чтобы в каком-нибудь другом отношении считать всякое единство за множественность; каждая единица имеет десять десятых, и каждая десятая опять может быть разложена на десять десятых, и так без конца. Так и атомы, с которыми естествознание производит исчисление как с единицами, могут в каком-нибудь другом соображении представляться как в высшей степени сложные, расчлененные системы с внутренними движениями. Теорию новейших химиков оценивают число молекул в одном кубическом сантиметре в двадцать триллионов, их поперечник менее чем в одну миллионную часть миллиметра, вес одной водяной молекулы в четверть одной квадриллионной части грамма[39]. Как видно, раз мы удалились так далеко от всего, что можно представить себе наглядно, не будет никакой преграды к тому, чтобы разложить опять подобным же образом части этих частей; дело просто только в том, вызывается ли это необходимостью какого-нибудь теоретического построения фактов. Здесь нет никакого препятствия для дальнейшего деления и расчленения, как нет препятствия для астронома к прогрессирующему расширению мира. Анализ столько же имеет дела с бесконечным, как и синтез. Атом, как абсолютно твердое, инертное тельце, принадлежит не научному исследованию, а метафизике, и притом той же инертной, ленивой к мысли метафизике, которой принадлежит и душевное субстанциальное.

Исходя отсюда, мы постараемся теперь ответить на старинный вопрос о седалище души. Уясним себе прежде всего смысл этого вопроса. Ясно, что при только что намеченном представлении о сущности души не может быть вообще и речи о седалище в смысле пространства или места в пространстве, в котором она находится. В пространстве находятся тела и происходят движения, но не явления сознания; не имеет никакого смысла сказать: мысль или чувство находится здесь или там, простирается через ту или эту часть пространства. Мысли не находятся в мозгу; можно одинаково хорошо сказать, что они находятся в желудке или на луне. Одно не более несообразно, чем другое. В мозгу совершаются физиологические процессы и ничего другого. Если теперь душа есть не что иное, как единство душевной жизни, то она конечно не может быть и локализирована в пространстве. Смысл вопроса о седалище души может быть, следовательно, только такой: с какими телесными явлениями связаны душевные явления? Выше (в четвертом отделе) мы пришли к воззрению, что между телесными и душевными явлениями имеет место отношение параллелизма; параллелизм этот не имеет решительно ничего общего с местным совпадением; он означает лишь то, что когда происходит какой-нибудь определенный психический процесс, тогда одновременно с ним протекает процесс физический, который можно обозначить как сопровождающее явление или как физический эквивалент психического. Следовательно, вопрос о седалище души значит: какие это процессы и где они происходят: во всем ли теле, или в части его – мозге, или, наконец, в каком-нибудь одном элементе мозга?

Для обыкновенного мнения ближе всего лежит ответ: все тело служит седалищем души, она находится в теле всюду; последнее ведь всюду обладает ощущением.