Введение в философию религии

К несчастью, этот ответ содержит три недоказанных и чрезвычайно спорных допущения. Мы обнаружим их, рассмотрев следующие три вопроса. Во–первых, почему нам следует думать, что те блага, которые призвана обеспечить сокрытость, непременно должны быть благами человеческими? Почему Шелленберг решил, что более значительные блага не являются благами иного рода, например такими, которые делают лучше вселенную в целом? Он не объясняет. Во–вторых, даже если сокрытость действительно имеет своей целью блага человеческие, почему нам следует думать, будто мы способны иметь понятие о всех человеческих благах, которые Бог хочет нам даровать? Некоторые из этих благ, насколько можно судить, мы просто не в силах себе представить — например, блага, которые мы можем вкусить лишь в загробной жизни. И наконец, почему Шелленберг считает, что если сокрытость призвана порождать известные нам блага, то нам должна быть ясна и связь между этими благами и самой сокрытостью? Насколько мы можем судить, разного рода мучительный опыт, который нам приходится испытывать, способствует воспитанию более значительных добродетелей в отдаленном будущем, однако связь между подобным жизненным опытом и самой добродетелью мы не способны постичь ни до, ни после соответствующих событий. То же самое, по–видимому, верно и применительно к злу сокрытости.

А потому, на наш взгляд, Доказательство от божественной сокрытости сталкивается с одним из тех затруднений, на которые указывали скептические теисты в связи с Доказательством от зла. А что, если бы можно было уклониться от возражений, выдвигаемых скептическими теистами против аргументации «не видел — нету»? Если бы у нас были причины думать, что, коль скоро у Бога имеются основания дозволять ту сокрытость, которую находим мы в нашем мире, то мы способны познать хотя бы некоторые из этих оснований? В таком случае теисту пришлось бы предложить еще одну или несколько теодицей для истолкования того, почему Бог дозволяет божественную сокрытость в определенных обстоятельствах и в течение определенных периодов времени.

Теодицеи сокрытости пытаются продемонстрировать превосходящие блага, необходимым условием которых могла бы служить сокрытость. Здесь мы рассмотрим два типа подобных теодицей.

6.2.2. Теодицеи на основе благ свободного выбора или воспитания души

Как указывалось выше, для того чтобы морально свободные создания были способны осуществлять свою свободу морально значимым образом, должны выполняться определенные условия. Например, миром должны управлять постоянные и упорядоченные законы природы. А вот и другое условие: мир должен быть устроен так, чтобы свободные существа часто испытывали действительные побуждения как к добрым, так и к дурным поступкам. Ведь свободный выбор между взаимоисключающими линиями поведения возможен для нас лишь тогда, когда мы имеем какой–то стимул или желание избрать каждую из альтернатив. Мы поймем это, рассмотрев типичный случай принуждения. Если грабитель, приставив к вашей спине пистолет, предлагает «выбор»: «деньги или жизнь!», то о каком–либо реальном выборе речь здесь, по–видимому, не идет. Хотя вам, надо думать, совсем не хочется отдавать бандиту свой бумажник, вы почти наверняка не испытываете ни малейшего желания быть застреленным. Кроме того, практически невероятно, чтобы такое желание у вас возникло. Но если это верно, то выбор в пользу смерти от пули нельзя назвать подлинной, реальной альтернативой для вас. А значит, грабитель не предоставляет вам «свободного выбора» между двумя образами действий -» он просто силой принуждает вас отдать ему бумажник.

Отсюда ясно: если мир не содержит стимулов, побуждающих нас к выбору как хороших, так и дурных поступков, то у нас не сможет появиться желание следовать каждой из этих линий поведения, а значит, мы не будем обладать подлинной свободой выбора между ними. Устранить же эту двойственность побуждений из нашего мира можно разными способами. Например, Бог мог бы создать такой мир, в котором принудительная сила угроз с необходимостью вынуждала бы нас всегда поступать морально. Можно представить, что Бог устроил мир, где за нами постоянно следует своего рода дорожная нравственная полиция, патруль, готовый вправить нам мозги всякий раз, когда мы совершаем морально предосудительный выбор. В подобных условиях любое побуждение ко злу было бы исключено или, во всяком случае, преодолено самим присутствием полиции нравов, и выбор в пользу зла оказался бы для нас психологически невозможным.