Введение в гражданскую войну

примечание α: Зарождение идеи, согласно которой «правонарушитель есть враг всего общества», Фуко относит ко второй половине XVIII века. При Империи она распространилась целиком на весь пересобранный труп общества. Каждый по отношению к другим и к самому себе, в силу своей вины по умолчанию, становится риском, потенциальным неприятелем. Эта шизофреническая ситуация объясняет имперское возрождение доносов, взаимной слежки, внутреннего и обоюдного соглядатайства. Потому что граждане Империи не только доносят на всё, что кажется им «ненормальным», да с таким рвением, что полиция уже не успевает обрабатывать заявления, – они также доносят порой на себя, чтобы покончить с виной по умолчанию, чтобы правосудие обрушилось на них, на неопределённость их-положения, разрешив раз и навсегда их сомнения, принадлежат ли они к биополитической ткани. С помощью этой механики общего террора и оказываются вытолкнутыми отовсюду, согнанными в карантин, стихийно изолированными все дивидуумы[42] из зоны риска, все те, кто может стать объектом имперского вмешательства и, падая, утащить за собой смежные ячейки сети.

Примечание β:

«– Кто такие полицейские?

Полицейские – выходцы из общества, и общество составляет часть полиции. Сотрудники полиции это те, кому платят за то, что они посвящают всё своё время исполнению обязанностей, которые есть также и у всех их сограждан.

– Какова основная роль полиции?

У неё широкая миссия, в основе которой – решение проблем (problem solving policing).

– Как определяется эффективность полиции? Отсутствием преступлений и беспорядка.

– Чем конкретно занимается полиция?

Проблемами и заботами граждан.

– От чего зависит эффективность полиции?

От содействия общества.

– В чём профессионализм полицейского?

В способности находиться в контакте с населением, чтобы предугадывать проблемы.

– Что для полиции – юридическое преследование?

Одно из множества доступных средств» (Жан-Поль Бродёр, профессор криминологии в Монреале, цитата по «Практическому руководству для участковых», Париж, март 2000).

62 Суверенитет Империи заключается в том, чтобы Кх ни одна точка пространства, момент времени или элемент биополитической ткани не могли укрыться от её вмешательства. Документирование всего мира, всеобщий сквозной контроль, тот факт, что средства производства становятся одновременно средствами контроля, приобщение всей системы юриспруденции к базовому арсеналу нормы, – всё это стремится превратить каждого в подозреваемого.