Введение в языкознание: курс лекций

Под грамматические категории авторы грамматики Пор-Рояля, которая называлась «Общая и рациональная грамматика» (1660), подводили логические категории – в первую очередь субъекта, предиката («атрибута») и связки. Так, под первые две категории они подводили имена, артикли, местоимения, причастия, наречия и предлоги, а под последнюю – глаголы, союзы и междометия. В подобной классификации имеется явный изъян: не все части речи с одинаковой лёгкостью соотносятся с категориями суждения. Так, существительное обычно выражает субъект суждения, прилагательное, причастие или глагол – его предикат, а как быть с другими частями речи?

Чрезмерный логицизм сказался у А. Арно и К. Лансло и в синтаксисе. Так, они не признавали односоставных предложений, считая, что любое предложение выражает суждение. В этом сказалась тенденция к отождествлению предложения с суждением, грамматики с логикой. Односоставные предложения авторы грамматики Пор-Рояля были вынуждены дополнять до двусоставных. Например, предложение Pluit (Дождь идёт) они расценивали как двусоставное с опущенным, но подразумеваемым субъектом (по-русски: Природа дождит).

В любом предложении авторы грамматики Пор-Рояля усматривали три обязательных члена – субъект, связку и предикат («атрибут»). Субъект суждения называет тот предмет, о котором нечто либо утверждается, либо отрицается, а атрибут есть то, что утверждается о субъекте с помощью связки. В предложении La terre est ronde «Земля является круглой» la terre – субъект, ronde – атрибут и est – связка.

Основную роль в суждении А. Арно и К. Лансло отводили глаголу-связке «быть». Они называли этот глагол «субстантивным». Остальные глаголы они называли «адъективными», имея в виду то, что эти глаголы выступают в суждении не только в роли связки, но и атрибута. «Адъективный» глагол, таким образом, выполняет в суждении сразу две функции – «субстантивного» глагола и прилагательного или причастия. Данное обстоятельство позволяло А. Арно и К. Лансло устанавливать синонимические отношения между предложениями Pierre vit «Пьер живёт» и Pierre est vivant «Пьер жив».

Но в анализируемой грамматике не всегда грамматика подчинена логике. Так, в синтаксисе мы находим и собственно грамматические объяснения синтаксических явлений (например, описание двух типов синтаксических связей – согласования и управления).

Если в Новое время в Европе на лидирующее положение в лингвистике выдвинулась французская грамматика, то в XIX в. на это положение выдвигается немецкое языкознание. Выделим здесь три наиболее крупные фигуры из немецкой лингвистическое науки этого времени – Вильгельма фон Гумбольдта (1767–1835), Франца Бонна (1791–1867) и Германа Пауля (1846–1921).

Вильгельм фон Гумбольдт – самая крупная фигура в истории языкознания XIX в. Он основатель типологического языкознания (его общетипологическую классификацию мы будем рассматривать позднее). Кроме того, он поднял философию языка, которая имеет ещё античные истоки, на подлинно современный уровень. Его книги по философии языка отнюдь не устарели. Неслучайно сравнительно недавно у нас вышли два сборника его работ (Избранные труды по языкознанию. М., 1984; Язык и философия культуры. М., 1985).

В. Гумбольдт проводил «энергейтическую» точку зрения на язык, т. е. приписывал ему энергию, способную активно влиять на мышление. Язык он рассматривал не как передаточный инструмент для готовой мысли, а как «орган, образующий мысль» (Избранные труды по языкознанию. С. 75). В чём же новизна подобного взгляда на язык, на соотношение языка и мышления? Вплоть до нашего времени широко распространено мнение, идущее в науке от грамматики Пор-Рояля, что язык служит лишь одеждой для готовой, уже сформированной без его помощи мысли. Это мнение, как показал В. Гумбольдт, в корне не верно. На самом деле язык не только выражает мысль, он также и влияет на её формирование в сознании человека. Как это легче всего проиллюстрировать? Почему, например, уже маленький эскимос, в отличие от даже взрослого европейца, различает разные виды снега – талого, несомого ветром и т. п.? Потому что его родной язык заставляет его это делать: в эскимосском имеются отдельные слова, служащие для обозначения разных видов снега, как и для разных видов оленей. В чем же здесь выражается активная роль языка по отношению к познанию? В том, что язык направляет познавательную деятельность его носителя по определённому руслу – тому руслу, которое задаётся его родным языком. Это происходит потому, учил В. Гумбольдт, что в каждом языке заложено особое мировидение, от которого ни один человек не может уйти: овладевая языком, он овладевает и этим мировидением, т. е. смотрит на мир сквозь призму своего родного языка.