Введение в общую культурно-историческую психологию

«Для этой конечной цели (то есть для отыскания истины – А. Ш.) имеют существенное значение, в качестве вспомогательных приемов, и называние, и классификация, и определение, и все другие операции, на изучение которых когда-либо изъявила притязания логика. Все их можно рассматривать как приемы, имеющие целью дать человеку возможность знать потребные ему истины, и притом в ту самую минуту, когда они ему необходимы» (Там же, с.4).

Вот это вот: «потребные человеку истины» – позволяет сделать предположение, что под истиной тут Миллем понимается нечто, что позволяет удовлетворять человеческие потребности, как это делают естественные науки, хотя понимание «потребностей» должно быть несколько шире, чем в естественных науках о человеке. Скажем, одна из них – это «потребность в истине», что уже совсем не то же самое, что потребность в пище или тепле. С философской точки зрения, все подобные построения сложны и трудно-выразимы, поэтому вернемся к точке зрения психологической и увидим, что оказываемся опять на поле человеческих желаний. Про все желанное человек хочет знать, что оно такое и как его достичь. Знать, истинно ли желанное, значит знать, существует ли оно, есть ли оно помимо моего воображения, то есть в мире, а не только в Образе мира. Не буду пока вдаваться в вопрос об истинности того, что есть только в воображении, или об истинности воображаемого мною для стороннего наблюдателя, потому что это приведет к вопросу о том, что истинно все, поскольку так или иначе оно существует. А этот вопрос излишен при изучении «логики» Милля, хотя Милль и очень близко к нему подходит:

«Мы познаем истины двояким путем: некоторые прямо, некоторые же не прямо, а посредством других истин. Первые составляют содержание интуиции, или сознания; последние суть результат вывода. Истины, известные нам при помощи интуиции, служат первоначальными посылками, из которых выводятся все остальные наши познания. Так как наше согласие с заключением основывается всегда на истинности посылок, то мы вовсе не могли бы ничего познавать при помощи умозаключений, если бы кое-что не было нам известно ранее всякого умозаключения» (Там же).

Тут психологический подход поможет нам понять то, что с точки зрения философской является чрезвычайно трудной задачей. Когда мы читаем слова: «так как наше согласие с заключением основывается всегда на истинности посылок», то сразу видим ошибку: наше согласие основывается не на истинности посылок, а на том, что мы считаем их истинными, а это значит, узнаем их как соответствующие действительности.

Когда нам предлагают подобные посылки, мы отвечаем на них или: Да, это так! – или: Нет, это не так! Это не соответствует действительности!.. Так или не так где? Как кажется, в мире. Но на самом деле в моем представлении о мире, в моем Образе мира. И доказательством того, что именно в Образе мира, являются наши ошибки. Если это «так» в мире, то ошибка невозможна, ты бы все делал правильно. Но как часто мы говорим: Да, это так! – что значит, так это и есть на самом деле, так устроен мир и это соответствует действительности, а потом оказываемся в дураках. Значит, когда я говорю: Да, это так, я знаю! – я гляжу в свои знания, а не в мир.

То есть сверяю предложенный мне в посылке образ с теми, что имеются в моем «воображении», а точнее, хранятся в памяти.

Значит, утверждение: это истинно! – означает всего лишь: это соответствует моим знаниям о мире.

Не надо забывать, что я говорю сейчас с психологической, а не философской точки зрения. Философ может говорить об истинности вообще. Когда же я использую оборот: «значит, утверждение: это истинно……» – я как бы вижу говорящего человека и то, что происходит в его уме.

Иначе говоря, это надо читать так: Если кто-то говорит: это истина, – он в этот миг воспринял образ, который ему передал собеседник, произвел поиск соответствующих ему образов в своей памяти, сравнил с обнаруженными и пришел к выводу, что предложенный образ соответствует самым надежным из имеющихся у него образов внешнего мира или действительности.

Вот, по сути, об определении надежности образов действительности и говорит Милль, разделяя «истины» на интуитивные (то есть воспринимаемые непосредственно) и выводимые из них.