Введение в общую теорию языковых моделей

Это – первый шаг конструктивной сущности звука. Начиная с этого момента, когда мы уже пользуемся принципом отражения действительности в сознании, мы все время будем говорить не просто о звуке, но о тех или других смысловых функциях звука в человеческом сознании. Теперь вступает в силу человеческий субъект, его сознание и мышление; и без той или иной активности этого сознания простое учение о звуке, как о таковом – теряет для нас всякий смысл как предмет специальной фонологической науки. Ясно также и то, что условием для всех мыслительных операций, совершаемых при помощи звука, является перевод обозначаемой звуком предметности на язык сознания. А это значит, что обозначаемая звуком предметность так или иначе должна быть представлена в человеческом сознании, должна быть воспроизведена. Покамест нет этого воспроизведения, не над чем будет и работать человеческому сознанию и человеческому мышлению. Поэтому, репрезентирующий акт есть первейшее и необходимейшее условие для смыслового функционирования звука в сознании и мышлении.

б) Аксиома генерализации. Смысловая функция звука, или его фонема требует генерализирующего акта в отношении обозначенной этим звуком предметности (II 2б).

Обобщение есть самый существенный акт мышления. Ведь для мышления какого-нибудь предмета необходимо, прежде всего, знать, что такое этот предмет. Но знать, что такое данный предмет, это значит и отличать этот предмет от всяких других предметов и узнавать его среди хаотической массы других предметов. Допустим, что перед нашими глазами имеется необозримое множество самых разнообразных предметов. Например, в нашем саду может быть очень большое количество самых разнообразных цветов. Среди всех этих цветов пусть мы разыскиваем, например, гладиолусы. Мы просмотрели одну клумбу цветов и не нашли в ней ни одного гладиолуса. То же самое произошло, допустим, при рассмотрении нами второй и третьей клумбы. Но вот в четвертой клумбе, допустим, мы нашли несколько гладиолусов. И пусть несколько таких гладиолусов мы нашли в разных частях нашего сада. Какой акт мысли затратили мы при разыскании всех этих гладиолусов? Мы все время подводили находимые нами гладиолусы под то общее понятие гладиолуса, которое у нас имеется. Не обладая способностью обобщать, т.е. подводить частное под общее, разве можно было бы отыскивать все гладиолусы нашего сада? Ясно, что для разыскания всех гладиолусов нашего сада, нами был затрачен акт обобщения.

Но допустим, что в наших руках имеется только один и единственный гладиолус. Почему мы считаем этот гладиолус именно гладиолусом? Потому что здесь известное А мы трактуем именно, как А, но не как В, не как С и т.д. Уже произведя это суждение «А» есть «А» мы сделали некоторого рода обобщение, потому что непосредственно видимый нами цветок, мы подвели под ту общую категорию, которая в ботанике как раз и именуется гладиолусом. Из этого явствует, что всякий звук, а, следовательно, и всякое слово уже есть некоторого рода обобщение, даже, если его брать в единственном числе, сознавая, что он есть именно он, а не что-нибудь другое.

Если бы смысловые функции звука в нашем сознании сводились только к простому воспроизведению того предмета, который данным звуком или словом обозначен, это было бы только слепым воспроизведением предмета и полным непониманием того, какая именно вещь воспроизведена в нашем сознании. Только генерализирующая функция звука в сознании и мышлении гарантирует нам понимание того, что воспроизведенная вещь есть именно она, а не что-нибудь другое; и потому генерализация есть следующий необходимый шаг конструирования той или другой вещи в нашем мышлении.