Введите обвиняемых

Юноша садится за стол и набивает рот остатками пиршества. Любит сахар и мед, сразу видно, кто в детстве недоедал. Мы вступаем в благословенный сезон, когда воздух сладок на вкус, бледная зелень покрывает деревья, повара приправляют лимонные пирожные лавандой, а заварной крем – базиликом, поливают клубничные дольки сиропом, настоянным на соцветиях бузины.

День святого Георгия. По всей Англии шумные процессии волокут по улицам тряпичных и бумажных драконов, а рыцари в жестяных доспехах колотят ржавыми мечами по старым щитам. Девушки плетут венки из листьев, несут букеты весенних цветов в церкви. В Остин-фрайарз Антони подвесил к потолку чудище с зеленой чешуей, выпученными глазами и высунутым языком. Вид у дракона распутный и кого-то ему напоминает, не сразу вспомнишь, кого именно.

В этот день рыцари ордена Подвязки созывают капитул, на котором выбирают новых братьев взамен почивших. Орден Подвязки – самый почитаемый в христианском мире, его рыцарями именуют себя французский король и король Шотландии. А также монсеньор, отец королевы, и королевский бастард Гарри Фицрой.

В нынешнем году капитул созывают в Гринвиче. Иностранные рыцари не участвуют, однако капитул должен стать собранием его новых сторонников: Уильяма Фицуильяма, Генри Куртенэ – маркиза Эксетера, милорда Норфолка и Чарльза Брэндона, который, кажется, простил Томасу Кромвелю, что тот вытолкнул его из королевской приемной. Теперь герцог сам находит его и говорит:

– Когда-то мы не ладили, но я всегда советовал Гарри Тюдору: привечай Кромвеля, чтобы он не пошел по стопам своего неблагодарного хозяина. Он натаскался от Вулси всяких хитростей и еще тебе пригодится.

– Вы и впрямь так отзывались обо мне, милорд? Весьма обязан.

– И вы видите, к чему это привело. Ведь вы разбогатели? – Герцог хмыкает. – Вместе с Гарри.

– И я всегда рад услужить тому, кто желает мне добра. Могу я спросить, за кого милорд собирается отдать голос?

Брэндон подмигивает:

– Все зависит от меня.

Вакансия одна – место покойного лорда Бергавенни, претендентов двое. Анна горой стоит за братца Джорджа, другой соискатель – Николас Кэрью. Голоса подсчитаны: перед королем огласят имя сэра Николаса. Сторонники Джорджа сразу идут на попятную, заявляя, что ни на что не надеялись: дескать, место давно было обещано сэру Николасу, еще три года назад за него просил сам французский король. Если королева и огорчена, то виду не подает, а королю и Джорджу Болейну без того есть что обсудить.

После Майского дня король со свитой отправляется в Дувр инспектировать строительство, и Джордж сопровождает его величество в качестве лорда – хранителя Пяти портов – должность, которую он, по разумению Кромвеля, исполняет спустя рукава. Господин секретарь и сам хочет съездить в Кале на пару дней, о чем и заявляет, слух о его приезде поддержит гарнизон в состоянии боевой готовности.

Ради заседания капитула Гарри Перси приехал из своих владений в Сток-Ньюингтоне. Нужно послать к нему кого-нибудь, говорит он племяннику Ричарду, возможно, Гарри придется взять обратно свои слова о помолвке с Анной. Я бы и сам поехал, но на этой неделе время расписано по часам. Его ждет Ричард Сэмпсон, настоятель Королевской часовни, доктор канонического права (Кембридж, Париж, Перуджа, Сиена) – поверенный короля на первом бракоразводном процессе.

– Угодили мы в переплет, – только и скажет настоятель, аккуратно раскладывая на столе фолианты.

Снаружи ждет повозка, доверху загруженная тщательно обернутыми, дабы уберечь их от превратностей погоды, томами: все документы по делу о разводе, с тех пор как король впервые выказал недовольство Екатериной. Тогда мы были молоды, замечает он. Настоятель смеется, и его сухой клерикальный смех – будто скрип ризничной двери.

– Неужели были? Я успел забыть. А некоторые не только молоды, но и беспечны.

Они хотят заявить о недействительности брака, посмотреть, удастся ли освободить Генриха таким способом.

– Ходят слухи, что при звуке вашего имени Гарри Перси заливается слезами, – замечает настоятель.

– Ну, это преувеличение. В последнее время мы с графом весьма дружны.

Он листает бумаги, всюду натыкаясь на кардинальский почерк: приписки, вопросы, стрелки на полях.

– Возможно, – говорит он, – Анна-королева решит посвятить себя религии, и брак будет аннулирован сам собой.

– Из нее выйдет превосходная аббатиса, – учтиво замечает настоятель. – А что милорд архиепископ?

Кранмер в отъезде, решение отложено на потом.

– Мне предстоит убедить архиепископа, что без Анны продвижение английской Библии пойдет успешнее. Мы хотим, чтобы живое Слово Божье звучало в ушах короля музыкой, а не сварливым нытьем.

Он говорит «мы» из вежливости, не уверенный в приверженности настоятеля реформе, но излишняя предупредительность не помешает, а Сэмпсон известен гибкостью взглядов.