Вверх! По лестнице успеха. Книга-мотиватор

Несколько месяцев назад Блер захотел попробовать себя в издательском деле, заняться газетами. Его мать держалась своего мнения по поводу этой затеи, но отец – совершенно иного. Вы же знаете этих мам! Веками они жертвовали собой, чтобы облегчить жизнь своим отпрыскам. Они обделяли себя во всем, трудились как каторжные, и все это «лишь бы нашим детям жилось лучше, чем нам в их возрасте». В этом отношении мать Блера такая же, как и все матери на свете, и я никоим образом не осуждаю это качество, наоборот, я его одобряю. Мне хочется, чтобы все маленькие дети испытали это восхитительное волнение, которое возникает, когда они впервые чувствуют, что делают нечто самостоятельно. Образно говоря, мне хотелось столкнуть Блера в воду, чтобы он сам научился плавать. Словно взрослый орел, который выталкивает орлят из гнезда на скале, чтобы они научились летать, я хотел увидеть, как Блер сам идет в издательское дело, толкается локтями с мальчишками постарше и получает от ворот поворот у взрослых, которые не видят в юном журналисте ничего, кроме уличного мальчишки. Да, я желал ему этих и многих других треволнений – все они, с точки зрения отца, стали бы для мальчика полезным и важным жизненным опытом.

Пока мы с женой день за днем обсуждали этот вопрос, Блер изрядно облегчил нам дело, проявив то самое редкое качество – инициативность. Как-то раз, когда нас не было дома, он отправился к соседу-сапожнику, итальянцу, с которым дружил, и договорился о ссуде в шесть центов. Полученный капитал мой мальчуган вложил в газеты. Он продал их, закупил новую партию, ее тоже продал и наконец устал и больше работать не мог. Тогда он вернул шесть центов соседу-итальянцу и возвратился домой с доходом: заработал сорок семь центов! За один вечер, не имея никакого опыта, ни с кем не посоветовавшись, на занятые деньги, маленький мальчик заработал столько же, сколько я зарабатывал за целый день, когда был в два раза его старше.

Когда в тот вечер мы с женой вернулись домой, мы услышали историю о необыкновенном коммерческом успехе сына. Сам Блер уже давно отдыхал и видел «десятый сон», но наша экономка рассказала нам все. Мы пошли в комнату, где мальчуган крепко спал, подложив ладошку под щеку. Моя жена вынула его ладонь из-под щеки, и из грязной ручонки посыпались и раскатились по всей комнате десятицентовики и пенни. Блер решил не рисковать и взял весь заработок с собой в постель, чтобы не потерять.

Вот почему я говорю, что эти матери – страннейшие создания: матушка Блера ползала по комнате, пока не собрала все монетки до единой и не положила обратно в ручонку сыну, потом опустилась на колени у его кроватки и заплакала навзрыд.

Нет, в самом деле, согласитесь, эти матери – большие чуда́чки!

На меня коммерческая затея Блера повлияла совсем иначе. Для меня она имела большое значение: что бы ни случилось, один из наших сыновей всегда сумеет заработать на жизнь. Я увидел в своем ребенке признаки лидера и был очень, очень горд этим качеством. Я чувствовал одно, а его мать – совсем другое. Что же? Несомненно, материнский инстинкт – тот самый инстинкт, который во все времена заставлял и заставляет матерей жертвовать собой, заслонять отпрысков от опасностей и боли, – многократно преувеличил увиденное. Мать Блера плакала, потому что видела усталого маленького мальчика, который весь вечер в одиночку бегал с тяжелой пачкой газет по улицам, где его подстерегали разные опасности. Я же смотрел на него как на гордого маленького предпринимателя, чье первое коммерческое дело увенчалось большим успехом и подарило опыт, который в будущем придаст ему храбрости и веры в свою способность справиться со следующей затеей.

Восприятие зависело от точки зрения и предшествующего эмоционального опыта. Моя жена, мать Блера, усвоила один жизненный опыт, а я – совершенно другой. Следовательно, и поступок сына каждый из нас воспринял сквозь эту собственную призму.

У Блера длинные волосы, но не подумайте, чтобы мой сын был похож на девочку или изнежен. Я упоминаю об этом потому, что это важный штрих в моем рассказе о нем. Волосы у него достаточно длинные, чтобы скрыть деформированные уши. Дело в том, что природа сыграла с мальчуганом жестокую шутку, забыв снабдить его ушными раковинами. У него только ушные дырочки. Слышит Блер почти так же хорошо, как любой человек с обычными ушами, так что отличается от других только внешне. Однако то, чего природа не додала ему во внешности, она с лихвой восполнила иными способами, как и доказывает моя история про предприимчивость мальчика. Насколько я могу судить, Блер не очень печалится об отсутствующих ушных раковинах, и, когда он вырастет, этот недостаток не будет его огорчать, и он не станет обижаться, когда другие дети начнут подсмеиваться над ним за длинные локоны.