Вверх тормашками в наоборот

Фигура переступила с ноги на ногу.

— Думаю, тебе будет интересно, динн. Властитель вернулся с увесистым мешочком солнечных камней.

Он прикрыл глаза и сделал глоток нектара. Медленно, не показывая, что ему важна информация.

— С чего ты взяла, что меня интересуют солнечные камни?

Фигурка сгорбилась и пожала плечами:

— Я рассказываю, что может быть интересно.

Она недоговаривала. Скрывала что-то — он чуял и подлавливал её на мелочах. Юлила, осторожно выдавая то, что могли знать все. Не заикнулась о радужной краске, о чудесном контакте с ткачиками и бурном строительстве в Долине. Может, не знала, но чутьё подсказывало: скрывала.

— Никаких особенностей за девчонкой не наблюдала?

Отрицательное движение головой.

Он смотрит внимательно, вглядываясь в фигуру холодными глазами:

— Странно… Очень странно… Небесный груз — девчонка, у которой нет ничего по твоим словам. Но что-то должно быть, раз она — груз.

— У меня… нет возможности наблюдать за ней постоянно.

— И никто не сплетничает, не рассказывает о необычных событиях?..

— Всё, что было, я уже рассказывала, динн. Про ухайлу и кольцеглота. Про солнечные камни. Я не могу придумывать, чтобы тебе угодить.

Он сверлит её насквозь. Да, видно, как дрожит, трясётся никчемная душонка.

— Когда, говоришь, они отправляются на ярмарку?

— Через два дня.

Она ничего не сказала об этом. И он делает зарубку: знает и не говорит. Скрывает, не договаривая.

— Ступай.

Больше он не смотрит в её сторону, занятый бокалом. Смотрит на свет, принюхивается к аромату, делает глоток.

Она мнётся у стены. Не дождавшись взгляда, тихо просит:

— Пожалуйста… позволь мне увидеть его… Хоть на минутку…

— Ступай, — в голосе вспыхивает ледяными искрами металл, но она, сгорбившись ещё сильнее, не трогается с места. Затем медленно, словно лишившись сил, падает на колени и склоняет голову.

— Пожалуйста… — в воздухе бьются непролитые слёзы.

Он давит в себе раздражение, делает глоток нектара и понимает: вкус испорчен. Ставит бокал на столик и мягко поднимается на ноги.

— Поднимись, — обманчивая мягкость в голосе ночную посетительницу не обманывает: она слышит угрозу и знает, что лучше подчиниться.

Как только она встаёт на ноги, он тут же хватает её за горло. Почти нежно, не сжимая пальцев.

— Ты же знаешь: я не люблю повторять дважды. И знаешь, почему ты его не увидишь?

Ловит затравленный взгляд.

— Умница, — удовлетворённо скалится он, — в следующий раз ты будешь рассказывать всё, в мельчайших подробностях, без утайки.

— Я рассказываю всё, что знаю, — бормочет она скороговоркой.

— Да? — он вкладывает весь яд в короткое слово и наслаждается её дрожью. — И о появлении у выродка сорокоша ты рассказала?

Она невольно вздрагивает, а он наслаждается испугом и тем, что сумел её подловить.

— Для этого не нужно знать сплетни Долины, кого-то расспрашивать: кош ходит за хозяином по пятам, но ты почему-то предпочла промолчать.

Он слегка сжимает пальцы на трепещущей тонкой шее, впитывая тихий писк и клокотанье.

— Ступай, — он опускает руку.

Фигура опрометью кидается к проходу. Он широко улыбается вслед. Как жаль, что она так легко сдаётся, даже скучно.

Пора навестить Лимма, посмотреть, не свихнулся ли чудак окончательно. Впрочем, учёному никогда не скучно: он без конца что-то придумывает, экспериментирует, танцует сам с собой и своими гениальными мыслями, довольствуется малым и ни на что не жалуется. Удача, что ему удалось найти столь неприхотливого человека с блистательными мозгами.

Мейхоновая дверь скрипит, словно жалуется на ревматизм. Лимм сидит за столом, уставившись в пространство и не слышит, что у него — гость.

— Лимм, — тихо зовёт Лерран учёного.

Тот поворачивается всем корпусом. Улыбка безнадежного идиота Леррана не сбивает и не пугает: гений не вынырнул из своих мыслей и пялится, пока что не соображая, кто и зачем пришёл.

— Лерран. — глаза вспыхивают зелёным и прячутся под тяжёлыми веками. — Ты опять среди ночи. Есть хорошие новости?

— Пока нет, но, надеюсь, скоро будут. Терпение, мой друг.

— Да я как раз и не спешу. Вечность терпит, вечности безразлично, а открытиям можно и подождать, пока звёзды встанут в нужный ряд.

Лерран улыбается восхищённо: при всей своей оторванности от мира, Лимм на редкость тонко чувствует дыхание времени и умеет ждать. В отличие от Пиррии, например.

— Ещё немного, и мы получим место, откуда сможем черпать энергию бочками.

— Ты ничего не боишься, да, Лерран? Тебя не тревожат судьбы людей, что попадут в зону воздействия и исчезнут?..

Лерран пожимает плечами:

— А почему меня должно это заботить? Я иду к своей цели, и нет разницы, что стоит на пути. Бревно — я уберу неповоротливый ствол. Люди — разбегутся или будут растоптаны неизбежностью. У них своя Обирайна. Сумеют просчитать шаги — смогут выжить. Не сумеют… сколько их, бездарно гибнущих и не сделавших в этой жизни ничего полезного, нужного?..

— А не тяжел ли для тебя венец бога?