Ввод

Где-то вдали иногда выкрикивали солдаты, развёртывая последние палатки медсанбата. Вскоре всё затихло. Наступила такая тишина, какая бывает только в подземелье. Ася легла и долго не могла ещё уснуть. Она вертелась и, наконец, свежий воздух и накопившаяся за день усталость, сделали своё дело. Только уснув, и ей показалось, что тут же проснулась, но был уже рассвет. Солнце ещё не взошло, но выбивающиеся из-за гор лучи уже растворили чёрную ночь, окрашивая местность в серый цвет.

За вершиной горы раздался грохот. Это артиллеристы расстреливали Руху — столицу Панджшерского ущелья. Так продолжалось около часа.

Солнце уже выскочило из-за вершины, и осветило обезумевших людей, не нашедших иного занятия на этой прекрасной земле, как убивание друг друга. Застрекотали в небе вертолёты, то и дело, пролетая в сторону ущелья сбрасывать свой смертоносный груз.

Медицинский персонал вывалил из палаток посмотреть это зрелище. Работы пока не было и все, раскрыв рты, смотрели спектакль на местности, который разворачивался в драму.

Первые раненые появились часа через два. И местность, где был, развернут медсанбат, заполнилась стонами и криками. Зелёная трава вскоре покрылась коричневыми пятнами.

Глава 24

Бурцев находился на КП полка. Отсюда, с вершины, Руха была видна как на ладони. Начался артиллерийский обстрел. Василий приложил бинокль и смотрел, как снаряды попадали в строения; разрывались, выплевывая брызги из огня, глины и камней. Всё больше и больше загоралось домов, вернее то, что от них оставалось. По улицам метались женщины, дети, старики, таща на себе узлы со своим нехитрым скарбом. Вместе с ними метался перепуганный скот. Спустя некоторое время оттуда в ответ ударила артиллерия Масуда. Солнце еще не взошло, и вся Руха на сером фоне утреннего неба засверкала, как новогодняя елка гирляндами из красно-розовых точек. Туда, в сторону сопротивляющихся афганцев, полетели вертолёты. От них отлетали черные шлейфы дыма, выпущенных по целям ракет. Вскоре Руха была вся в огне. Бурцеву стало не по себе. Там, в этом небольшом городке были не только войска Масуда, но и женщины, старики и дети.

Бурцев отвел бинокль и закрыл глаза. Перед ним продолжала стоять увиденная им картина.

— Чем провинился этот народ, — думал он, — за какие грехи обрушили на их головы такую армаду огня и стали?

Бой длился уже полдня. Бурцев охрип, отвечая на вызовы радиостанций, отдавая всё новые и новые распоряжения и приказы. Но особых успехов или продвижений вперёд не было. На КП полка подкатила БМП. Из неё выскочил Васин.

— Чего ты сюда прилетел? Почему с тобой нет связи?

— Поэтому и прилетел, что нет связи. Кронштейн антенн осколком как ножом срезало. Где Никольцев?

— Где, где, «в Караганде», на НП во втором батальоне. Разведчиков соседней дивизии духи зажали в ущелье. Комдив промашку дал, роту снял со склона и пустил на выручку в ущелье. Душманы сейчас и её добивают. Командующий приказал Никольцеву с батальоном помочь роте.

— Петрович, ошибочку разведчики допустили. На моём левом фланге большая группа духов скопилась. Того и гляди, первую роту сомнут.

— Почему сомнут, когда уже смяли, — не отрывая бинокль от глаз, сказал Бурцев. Васин приложил бинокль. Отсюда с самой вершины было хорошо видно, как по направлению к КП убегали люди.

— Твою мать! — протяжно закричал Васин. Они оба вскочили в БМП и помчались на встречу убегающей роте. Останавливали солдат и укладывали на гребень небольшого холма. Вскоре возле них оказался командир роты.

— Где БМП? — спросил Бурцев.

— Духи сожгли, всего три осталось.

— Ставь все три на гребень высоты.

— Старлей! — закричал Васин. — С этой высоты ни шагу, если уйдёшь, расстреляю и спишу на боевые потери.

Испуганный старший лейтенант закивал головой.

— А миномётчики куда прут?! — закричал Бурцев. Он вскочил в БМП и рванул на перерез Газ-66. Машина остановилась.

— Ты куда прёшь? — На Бурцева глядело добродушное лицо, моргая глазами.

— Так вси погиблы и я побиг, — ответил солдат на украинском.

— Где расчёт?

— Та яж кажу, всих повбывало. Я одын остався.

— Стрелять с него умеешь?

— Ни, я тилько баранку кручу.

— У, твою дивизию, мать. Разворачивай его за холмом, сейчас что-нибудь придумаем.

С БМП ударили пулемёты и пушки. Атака была сбита.

— Васин, видишь, выдвигается группа гранатомётчиков, готовятся БМП поджечь, — сказал Бурцев. Васин посмотрел в бинокль. Он увидел группу, человек двенадцать с гранатомётами, выдвигающуюся вперёд.

— Омельченко! — закричал он. Подбежал ротный.

— Видишь гранатомётчиков. Противник против тебя готовит фигуру. Ход конём называется. Ты туда ударь с пушечек и свои три фигуры за холм, а его коня пешками, пешками. А как пойдёт в атаку, ты их опять на высоту.

Ротный побежал убирать БМП.

— Ты чего с ним как гроссмейстер разговариваешь?

— А он так лучше соображает. Он мастер спорта по шахматам, с пяти лет, говорит, играет. Продыху в батальоне никому не даёт, со всеми переиграл.

— А ты пробовал?

— Пробовал, Петрович, три хода сделал и в лужу.

Пушками из БМП, пулемётами и автоматами рота заставила выдвигающуюся группу залечь.