Вводное слово в искусство перевода

Главная цель, которая преследуется при переводе фразы-произведения, заключается в том, чтобы сохранить в максимальной неприкосновенности мысль, идею, впечатление, эмоцию, выраженную или создаваемую данным сочетанием слов в предложении. Что же касается формы, то ее можно сохранить, но можно и изменить, согласуя с аналогичными другими произведениями, ориентируясь на словосочетания, уже имеющиеся в языке. Переводчик при этом должен всегда видеть перед собой мысленную картину (да и стремясь к тому), в которой и новоиспеченное произведение в наиболее оптимальном случае также получит распространение, как песня, как любимые стихи. Само собою разумеется, такое произведение, попав в руки творческого коллектива, постепенно отшлифовывается и приобретает наиболее устойчивую и лапидарную, «обтекаемую форму». Так что отдельные шипы и шероховатости под воздействием коллективного участия в этом творческом процессе обтираются, сглаживаются, округляются, подобно тем «кругляшам», которые в неисчислимом множестве рассыпаны на морских пляжах. Но желательно, чтобы уже при своем появлении или зарождении (сиречь, в процессе сознательной работы переводчика) оно имело бы уже привычную плавно звучащую, гладко обтекаемую и удобно произносимую форму.

Перевод всегда является своеобразными смотринами языка. При встрече с литературным произведением другой языковой культуры данная языковая система как бы осматривает себя в пределах очерченной рамки (произведения как речения). В процессе перевода литератор-переводчик сопоставляет эти два языка, и при том для него со всей ясностью обнаруживаются отдельные свойства оригинала по сравнению с переводом. Но, повторяем, он должен чувствовать себя твердо в языке перевода, и с позиции языка перевода манипулировать языком оригинала. В чем-то язык оригинала превосходит язык перевода, в чем-то уступает ему. И переводчик волей-неволей становится создателем и арбитром отдельных форм на языке перевода, все время глядя на язык оригинала как на законодателя или судью своего творчества. И наоборот, преимущества же языка перевода он просто использует, не останавливаясь на них длительно. Вот это языкотворчество идет непрерывно, неся с собой все большее выравнивание выразительных средств языка перевода, как бы под диктовку языка оригинала.

Мы этот процесс считаем повышением информационной эффективности языка. И процесс перевода оказывается наиболее простым и убедительным, когда оба языка стоят на одной и той же ступени информационной эффективности, хотя в реальных особенностях между ними может быть и достаточное количество различий.

Обращаясь к рассматриваемой паре (русский-эсперанто), следует отметить, что общие формальные процессы и приемы перевода в данном случае остаются теми же, что и при парах национальных («естественных») языков. Лишь на данной стадии пока еще языкотворчество на эсперанто в процессах его сопоставления с самыми различными национальными языками, с которых делаются переводы, преобладает в процессах экстенсивных. При этом на ходу создаются средствами языка, в котором пока еще нет «закоченевших реликтов» (утративших семантику лексем, взятых изолированно от других лексем, с которыми они находятся в локтевой связи). А напротив, все лексемы применимы и в группах и в отдельности. Поэтому процесс здесь идет по пути наиболее адекватного выражения мысли или идеи, заключенной в идиоме. Но для достижения наибольшей выразительности ей искусственно придается своеобразная «фольклорная» форма (своеобразный «фольклорный» аспект). Т.е. либо с помощью ритма, рифмы или ассонанса, либо отработанной прозаической лапидарности при отсутствии поэтических атрибутов придается вид легко произносимого и просто запоминаемого речения, звучащего адекватно пословице, поговорке, считалке, афоризму национальных языков.

За 95 лет своего существования в работах отдельных мастеров перевода (начиная с самого автора проекта языка — Лазаря Марковича Заменгофа) накопилось такое обилие этого материала, что теперь уже пришло время обратиться и к интенсивному пути и к периоду использования и освоения этого богатства языка. Отдельные собиратели, как пузырьки начинающегося кипения появляются на поверхности в разных концах нашей необъятной родины. И мне хочется здесь отметить очень ценную инициативу А.Е. Гончарова (Одинцово), собирающего по своему направлениб склонностей отдельные жемчужины языка. А также Л.П. Коновалову и Л.В. Обухову (Карпинск), собирающих пословицы и афоризмы, Н.П. Гришина (Вентспилс), также ведущего картотечный словарь этого богатства языка, Е.П. Острожникову (Москва) и Д.М. Цыбулевского (Харьков), собирающих материалы о переводах произведений русской художественной литературы на эсперанто.