Вы будете как боги (сборник)

Иногда с грустью констатируют, что различия между мужскими и женскими ролями не оцениваются с точки зрения социальных или моральных норм. Сами по себе они не плохие и не хорошие, не достойные похвалы и не заслуживающие порицания. Одни и те же черты могут быть положительными для одной личности в одних обстоятельствах и отрицательными – для другой личности в других обстоятельствах. Очевидно, что негативные формы выражения мужского страха неудачи и стремления к престижности могут обернуться тщеславием, легкомысленностью, ненадежностью, хвастовством. Но не менее очевидно, что они же могут сформировать весьма положительные качества: инициативу, активность, мужественность. То же самое можно сказать и о женщинах. Специфически женская мягкость может обернуться несамостоятельностью женщины, как в практическом, так и в эмоциональном и интеллектуальном плане, однако при других обстоятельствах она может стать воплощением заботы, сострадания, любви и эротического шарма.

Будет ли та или иная черта положительной или отрицательной, зависит в целом от характера самого человека. Например, личностные факторы – имеющие негативное или позитивное проявление, – тревожность или самоуверенность, деструктивность или конструктивность. Но недостаточно выделить одну или две отдельные черты; вся структура характера в целом определяет, станет ли та или иная мужская и женская характеристика положительной или отрицательной чертой. Этот принцип подобен тому, который использует Людвиг Клагес [74] в своей графологической системе. Любой штрих в написании букв может иметь как позитивный, так и негативный смысл, в зависимости от уровня личности в целом. Если про какого-то человека говорят, что он любит «порядок», это может означать две вещи: или этим подчеркиваются его положительные черты, а именно он аккуратен, способен организовать свою жизнь, или это может означать нечто негативное, к примеру, что он педант и «сухарь». Очевидно, что такая черта характера, как любовь к порядку , может иметь как положительные, так и отрицательные моменты, однако их проявление зависит от ряда других факторов в общей структуре личности. В свою очередь, эти факторы зависят от внешних условий, которые будут или мешать, или способствовать развитию человека.

Психоанализ – наука или партийная линия?

Перевод Е. Рудневой

Хорошо известно, что психоанализ Зигмунда Фрейда – это способ лечения неврозов и одновременно научная теория, изучающая природу человека. Менее известно, что это также «движение», с международной организацией, выстроенной по строго иерархическому принципу, со своими строгими правилами членства. В течение многих лет этой организацией руководил тайный комитет, состоящий из самого Фрейда и еще шести членов. В определенных обстоятельствах и в лице некоторых своих представителей это движение демонстрировало фанатизм, обычно встречающийся только у бюрократии религиозного и политического толка.

Психоанализ можно сравнить с еще одной научной теорией, имевшей революционное влияние, – теорией Дарвина, воздействие которой на современную мысль было даже более мощным, чем у Фрейда. Но существует ли дарвинистское «движение», определяющее, кто может называться «дарвинистом», имеет ли оно строгую организацию и фанатично сражается за чистоту дарвиновской доктрины?

Сначала остановимся на некоторых из наиболее поразительных и прискорбных проявлений духа этой «партийной линии» в связи с выходом биографии Фрейда, написанной Эрнестом Джонсом [75] . Эта книга заслуживает упоминания: во-первых, потому что партийный фанатизм Джонса стал причиной его нелепых выпадов против всех, кто расходился во взглядах с Фрейдом, а во-вторых, – многие рецензенты приняли изложенные Джонсоном данные без критического осмысления или сомнения.

«Переписывая» историю, Джонс вводит в науку метод, который до сих пор мы встречали только у историков эпохи сталинизма. Ученые этого периода называют «предателями» и капиталистическими «шпионами» тех, кто расходится с ними во взглядах и поднимает голос протеста. Д-р Джонс проделывает то же самое на языке психиатрии, утверждая, что Ранк [76] и Ференци [77] , люди, близкие Фрейду, но позднее отошедшие от него по некоторым позициям, страдали от психической болезни на протяжении многих лет. При этом подразумевается, что их отступничество от идей Фрейда объясняется только безумием, а жалобы Ференци на грубость и нетерпимость Фрейда при общении с ним ipso facto [78] указывают на психоз.

На протяжении многих лет, еще до того, как возник вопрос о «нелояльности» Ранка и Ференци, внутри тайного комитета шло ожесточенное противостояние между Абрахамом [79] , Джонсом и Эйтингтоном [80] , с одной стороны, и Ранком и Ференци – с другой. Уже в 1924 году, когда О. Ранк опубликовал свою книгу о травме рождения (в то время принятую Фрейдом доброжелательно), К. Абрахам, «услышав, что Фрейд открыт для критики», начал подозревать, что Ранк пошел по тому же пути «предательства», что и К. Юнг.