Вы хотели войны? Вы ее получите!

– «Скорая помощь»! Алло! Срочный вызов. Две девушки и парень, передозировка наркотиками! Адрес: ночной клуб на улице Бархатной… – глянул на охранника. – Какой дом?

– Дом 22.

– Дом 22, – повторил Иван. – Да, имейте в виду, что двое их них – дочь и сын депутата Госдумы. Так что, пожалуйста, поторопитесь. Понимаю, что все для вас равны. Что? Родин моя фамилия. Я буду ждать.

* * *

«Все, как по нотам, – усмехнувшись, удовлетворенно подумал Холеный, оценив развитие событий, – самоликвидация конфликтной ситуации. Партитура сыграна». И он победителем, увы, никем не оцененным, тихо ушел из клуба, погрузившись в ночную прохладу.

* * *

А дискотека плясала, вытанцовывала все в той же безостановочной круговерти, как вечный двигатель, питающийся соками девчонок и мальчишек. Все восприняли мимолетный инцидент с пролетевшим в пространство между столами Эдисоном как забавный пьяный скандальчик.

А Иван все пытался привести Яну в чувство, хлопал по щекам, растирал уши. Но она так и не выходила из глубокой прострации.

* * *

Две машины «Скорой помощи» приехали почти одновременно. Врач и санитары наметанным взглядом тут же увидели «отключенных», прошли к столику.

– Где тут депутатские? – быстро спросил врач.

Иван показал.

Врач торопливо осмотрел всех, следы уколов, заглянул в зрачки.

– Все ясно, передозировка… – констатировал деловито. – Все с жиру беситесь! Давай, срочно забираем…

* * *

Охранники помогли вынести уже почти не подающих признаков жизни Кристину и Глеба. Иван, прихватив сумочку, взял Яну на руки, донес до кареты, положил на носилки, и сам сел, представившись мужем.

С сиреной и маячками машины «Скорой помощи» понеслись по ночным улицам. Иван с болью смотрел, как резко изменилась Яна, лицо и пальцы стали синюшными, будто в свете ультрафиолета, зрачки сузились, дыхание ослабло, давалось ей с трудом.

– Давай, как обычно, две ампулы налоксона, – распорядился врач.

Медсестра быстрыми точными движениями вскрыла ампулы, набрала в шприц препарат, вколола в вену.

Инъекция подействовала: Яна стала чаще дышать, лицо просветлело.

Иван взял ее за руку.

– Что ж ты за женой не смотришь? – строго спросила медсестра. – Эх, молодежь, молодежь, ума нет. Поссорились, что ли?

Иван промолчал, крепче сжал руку Яны.

– Янка, ты слышишь меня? – голос у Ивана дрогнул. – Зажигалочка ты моя, что ж ты натворила?

У Ивана блеснули слезы.

Яна открыла глаза, мутно посмотрела на Ивана, узнала. Рука ее чуть вздрогнула.

– Ванечка… Не уходи… – прошептала она.

– Я здесь, с тобой…

– Я уплываю…

Она прикрыла глаза, словно ей и смотреть на мир было больно.

– Янка, – Иван стал трясти ее руку. – Не молчи, не уходи!..

– Оставьте ее, – жестко произнес врач, которому до смерти осточертели дурные смерти. – Она не слышит – она в коме.

Иван обреченно отпустил ее руку.

Из наркотической преисподней не возвращаются

Последующие события Иван помнил с отчетливостью черно-белого снимка или как череду обрывков тяжелого, липкого сна.

Во дворе больницы «Скорой медпомощи» Кристину, Глеба и Яну приняла дежурная бригада врачей. Подкатили три тележки с капельницами для перевозки коматозных, погнали по коридорам в реанимацию.

Иван остался ждать в коридоре, не понимая и не сознавая нереальность, чудовищную несправедливость обвалившихся событий. Все они были сами по себе нелогичны, разорваны и вовсе нелепы, и все равно безостановочно, с безумной скоростью фатально сплелись в их судьбах. И снова круг замкнулся – и опять она на пороге смерти, и он лишь оттянул роковой час…

Кристи умерла первой. Следом за ней осциллограф бездушно зафиксировал прямую линию остановившегося сердца Глеба.

Еще в течение часа врачи боролись за Яну, но уж слишком настойчиво хотела она отрешиться от земных невзгод, и – не вернулась на землю.

– Вы – муж Яны Полянской?

Иван вздрогнул, поднял голову, встал.

– Я врач. Рубцов Сергей Иванович.

– Я – знакомый, ее знакомый… – ответил Иван, похолодев.

– Мне очень жаль. Она скончалась.

Иван застонал.

– Неужели ничего нельзя было сделать? Я ведь сразу вызвал «Скорую помощь»…

Рубцов нахмурился. Ему всегда, по долгу службы, приходилось оправдываться, почти всегда – без вины виноватому.

– Она приняла сильнодействующее наркотическое вещество, скорей всего двух видов. Да еще усугубила алкоголем. Просто самоубийство… Мы отдали на анализ пробы крови. Диагноз, думаю, на 90 процентов подтвердится.

* * *

Иван опустился на стул, посмотрел на сумочку Яны, ставшую совершенно ненужной.

– К сожалению, юношу и девушку спасти тоже не удалось, – добавил – добил Рубцов.

Иван поднял голову, сквозь слезы посмотрел на врача.

– Наша медицина – сильнее всех… Ваше кладбище пополнилось на три человеко-единицы?

Рубцов не отреагировал, ему приходилось выслушивать и пострашнее.

– Надо сообщить родственникам, – сказал он. – Вы поможете нам это сделать?

– Родители Яны на гастролях за рубежом… А у Глеба и Кристины мать – депутат Госдумы Эмма Благородова, – Иван встал, здесь ему было не место, он мешал. Найти быстрей телефоны и на выход.

Появился санитар с сумочкой Кристины.

Врач клюнул взглядом.