Вы хотите поговорить об этом? Психотерапевт. Ее клиенты. И правда, которую мы скрываем от других и самих себя

Это знание помогло мне начать сопереживать Бекке, увидеть, насколько глубоки ее страдания. Покойный репортер Алекс Тизон считал, что у каждого человека есть своя эпичная история, «где-то в путанице бремени и желаний субъекта». Но я никак не могла пробраться к истории Бекки. Я чувствовала себя невероятно уставшей после наших сессий – не из-за умственных усилий, а от скуки. Я запасалась шоколадом и делала серию прыжков перед ее визитом, чтобы взбодриться. Я даже перенесла ее сессии с вечера на утро, чтобы она приходила первой. Но все равно: как только она садилась, меня накрывало скукой, и я не могла с этим справиться.

– Ей нужно заставить тебя почувствовать себя некомпетентной, чтобы самоутвердиться, – говорит мне Клэр, востребованный психоаналитик. – Если у тебя ничего не получится, она сможет не чувствовать себя такой неудачницей.

Может быть, Клэр права. Самые трудные пациенты – не такие как Джон, который меняется, но не осознает это. Самые трудные пациенты – вроде Бекки, которая продолжает ходить, но не меняется.

Недавно Бекка начала встречаться с очередным парнем, Уэйдом, и на прошлой неделе она рассказала мне, что у них произошла ссора. Уэйд заметил, что Бекка постоянно жалуется на своих друзей. «Если они так тебя раздражают, – спросил он, – зачем ты продолжаешь с ними дружить?»

Бекка «не могла поверить», что он так сказал. Он что, не понял, что она просто спускает пар? Что хочет выговориться, а не быть заткнутой?

Параллель была очевидной. Я спросила Бекку, не пытается ли она спускать пар в моем офисе и не видит ли, как и в случае с друзьями, некую ценность в наших отношениях, даже когда порой чувствует себя разочарованной. Но Бекка сказала, что я снова ничего не поняла. Она пришла, чтобы поговорить о Уэйде. Она не видела, что сама заткнула Уэйда – так же, как и меня, что в итоге заставило ее саму замкнуться в себе. Она не хотела увидеть свои поступки, которые мешали людям дать ей то, что она хочет. Бекка пришла ко мне, чтобы какие-то аспекты ее жизни изменились, но она казалась не слишком готовой к переменам. И так же, как и у Бекки, у меня были свои ограничения. Все известные мне психотерапевты сталкивались с этим.

Максин снова спрашивает, почему я до сих пор работаю с Беккой. Она отмечает, что я испробовала все, что знала из курса обучения и из профессионального опыта, что советовали специалисты в нашей консультационной группе, но у Бекки не наблюдается никакого прогресса.

– Я не хочу, чтобы она чувствовала себя брошенной, – говорю я.

– Она уже чувствует себя брошенной, – говорит Максин. – Причем всеми, включая тебя.

– Да, – говорю я. – Но я боюсь, что если откажусь от нее, то это укрепит ее веру в то, что ей никто не может помочь.

Андреа поднимает брови.

– Что? – спрашиваю я.

– Ты не должна доказывать Бекке свою компетентность, – говорит она.

– Это я знаю. Меня Бекка беспокоит.

Иан громко кашляет, потом делает вид, что его тошнит. Вся группа хохочет.

– Хорошо, может быть, ты права, – я кладу сыр на крекер. – Это как с одной моей пациенткой, которая встречается с козлом, но не уходит, потому что где-то внутри хочет доказать ему, что она заслуживает лучшего обращения. Ей это никогда не удастся, но она все равно пытается.

– Тебе надо сдаться, – говорит Андреа.

– Я никогда раньше не отказывалась от пациентов, – говорю я.

– Отказы ужасны, – говорит Клэр, кладя в рот несколько виноградин. – Но с нашей стороны было бы халатностью этого не делать.

Произнесенное хором «угу» заполняет комнату.

Иан смотрит, качая головой.

– Вы меня сейчас разорвете за то, что я скажу, – Иан в нашей группе известен своими обобщенными тезисами о мужчинах и женщинах, – но вот в чем штука. Женщины терпят больше всякого дерьма, чем мужчины. Если девушка плохо обращается с парнем, он разворачивается и уходит. Если пациенту не помогает то, что я могу ему предложить, и я уверен, что сделал все возможное, но ничего не работает, мы расходимся.

Мы одариваем его привычными взглядами свысока: женщины так же хорошо умеют отпускать, как и мужчины. Но мы также знаем, что в сказанном может быть доля правды.

– За отказы, – говорит Максин, поднимая бокал. Мы чокаемся, но совсем нерадостно.

Когда пациент возлагает на тебя надежды, а ты подводишь его, это душераздирающе. В подобных случаях с тобой навсегда останется вопрос: Если бы я сделал что-то иначе, если бы я вовремя нашел ключик, мог бы я помочь? Ответ, который ты даешь себе: Возможно. Не важно, что говорит моя консультационная группа: я не смогла помочь Бекке и чувствую, что подвела ее.

* * *

Терапия – это тяжелый труд, причем не только для психотерапевта. Потому что ответственность за изменения лежит непосредственно на пациенте.