Вы хотите поговорить об этом? Психотерапевт. Ее клиенты. И правда, которую мы скрываем от других и самих себя

– Мужчины так не говорят. Они не препарируют каждую мелочь и не думают, что это может означать. – Он изображает в воздухе кавычки, произнося «означать».

– Как будто расковыривать болячку, вместо того чтобы оставить ее в покое.

– Именно! – кивнул Джон. – А теперь я плохой, если не она принимает все решения! Если у меня есть мнение, я не обращаю внимания – снова кавычки в воздухе – что нужно Марго. А потом в разговор влезает Грейс и говорит, что я веду себя неразумно и что у всех есть телефоны, так что девочки побеждают, два – один! Она на самом деле сказала это: «Девочки побеждают».

Он опустил руки, закончив с изобилием кавычек.

– И тогда я понял, что сводит меня с ума и мешает заснуть: в доме слишком много эстрогена, и никто не понимает мою точку зрения! Руби на следующий год идет в начальную школу, но уже ведет себя как Грейс. А Гейб становится еще эмоциональнее, как подросток. Я в меньшинстве в своем собственном доме, и каждую минуту всем от меня что-то надо, и никто не понимает, что мне тоже может понадобиться что-то – например, мир, покой и периодическое понимание того, что вообще происходит!

– Гейб?

Джон выпрямился.

– Что?

– Вы сказали: «Гейб становится еще эмоциональнее». Вы имели в виду Грейс? – Я быстро роюсь в памяти: его четырехлетнюю дочь зовут Руби, его старшую дочь – Грейс. Разве он не сказал только что, что Грейс хотела телефон на день рождения? Или я не так поняла? Или ее зовут Габриэлла? Габби сокращается до Гейб, так же как девочек по имени Шарлотта сейчас часто зовут Чарли. Я уже один раз перепутала Руби и Рози, их собаку, но я была совершенно уверена, что помню имя Грейс верно.

– Я так сказал? – Он, казалось, занервничал, но быстро пришел в себя. – Я имел в виду Грейс. Очевидно, я просто не выспался. Как вам и говорил.

– Но вам знаком Гейб?

Что-то в реакции Джона заставило меня подозревать, что дело не просто в бессоннице. Мне интересно, не является ли Гейб кем-то очень значимым в его жизни. Один из братьев, друг детства? Отец?

– Это идиотский разговор, – сказал Джон, глядя в сторону. – Я имел в виду Грейс. Иногда сигара – это просто сигара, доктор Фрейд.

Мы оба помолчали.

– Кто такой Гейб? – мягко спросила я.

Джон долго не отвечал. Его лицо быстро сменило целую серию выражений, как в таймлапсе, запечатляющем бурю. Это было что-то новое: обычно у него было всего два режима – злой и шутливый. Затем он опустил взгляд на свою обувь – те же кроссовки, которые я видела во время звонка по скайпу – и переключился в самый безопасный режим, нейтральный.

– Гейб – мой сын, – сказал он так тихо, что я едва его услышала. – Как вам такой поворот, Шерлок?

Потом он схватил телефон, вышел в дверь и захлопнул ее за собой.

И вот прошла неделя, я стою в пустой приемной и не знаю, какие выводы сделать из того факта, что наш обед прибыл, а Джон – нет. Он не контактировал со мной после того откровения, но я думала о нем. Фраза «Гейб – мой сын» всплывала у меня в голове в совершенно неподходящие моменты, особенно перед сном.

Это походило на классический пример проективной идентификации. В проекции пациент приписывает свои убеждения другому человеку, в проективной идентификации же он переправляет их на другого. Например, мужчина может злиться на босса, а затем прийти домой и сказать жене: «Ты, кажется, злишься». Это проекция, потому что супруга не злится. В проективной идентификации мужчина, злящийся на босса, возвращается домой и изливает свой гнев на супругу, на самом деле заставляя ее злиться. Это как перекинуть кому-то горячую картофелину. Человек не чувствует свою злость с того момента, как она поселяется внутри другого.

Я обсудила сессию Джона в своей консультационной группе. Прямо как он лежал в постели без сна с метафорически циркулирующими вокруг мыслями, так и я теперь делала то же самое – и раз уж я забрала всю его тревожность, он, наверное, спал крепким сном младенца.

У меня голова шла кругом. Что делать с этой бомбой, которую сбросил на меня Джон перед уходом? У него есть сын? Это пережиток молодости? Он ведет двойную жизнь? А Марго знает? Мне вспомнилась сессия после игры «Лейкерс», когда он прокомментировал то, как мы держались за руки с сыном. Радуйтесь, пока это длится.

То, что сделал Джон (по крайней мере, в той части, когда ушел) – не редкость. Такое случается, особенно при парной терапии, что пациент внезапно уходит, если сталкивается с резко нахлынувшими чувствами. Иногда человеку помогает звонок от психотерапевта, особенно если причина, по которой он сбежал, связана с чувством недопонимания или травмы. Однако порой лучше оставить пациента наедине со своими чувствами, дать сориентироваться в них, а потом проработать на следующей сессии.