Вы, разумеется, шуьтье, мистер Фейнман

Он сказал что-то еще, и я понял - дело идет к драке. А я никогда не дрался. Не знал, как это делается, и боялся, что он меня изувечит. Только одно я и придумал: отошел от стены, сообразив, что если он меня стукнет, так я еще и спину зашибу.

И тут я получил удар в глаз - не так уж оказалось и больно, - а в следующий миг и сам стукнул сукина сына, автоматически. Замечательное открытие: думать не надо, «механизм» сам знает, что делать.

- Ладно. Один-один, - говорю. - Хочешь продолжить?

Он отступил на шаг, повернулся и ушел. Будь он таким же болваном, как я, мы с ним поубивали бы друг друга.

Я подошел к умывальнику: руки дрожат, десны в крови - это самое слабое мое место, десны, - глаз болит. Немного придя в себя, я вернулся в бар, с воинственным видом подошел к стойке и сказал:

- «Блэк-энд-Уайт», вода отдельно, - решил, что виски успокоит мои нервы.

Мне оно было невдомек, однако тип, с которым я подрался в уборной, сидел на другом конце бара, разговаривая с тремя парнями. Вскоре эти трое - крупные, крепкие мужики - подошли ко мне, обступили. Вид у них был грозный, один из них сказал:

-Ты зачем это нашего дружка побил, а?

Я был настолько глуп, что не понял - меня берут на испуг, я знал только одно: кто прав, а кто виноват. И резко повернувшись к ним, выпалил:

- Вы разберитесь сначала, кто первый начал, а потом уж лезьте на рожон.

Парни удивились - они пугают, а мне не страшно, - и пошли восвояси.

Спустя какое-то время один из них вернулся и сказал:

- Ты прав, - Керли, он такой. Вечно лезет драку, а после просит нас разобраться.

- Еще бы я был не прав, черт подери! - ответил я, и этот парень присел рядом со мной.

Потом подошел Керли с двумя другими, они уселись через два табурета от меня - с другого бока. Керли произнес какие-то слова насчет того, что глаз мой выглядит не лучшим образом, я ответил, что и его тоже не так чтобы хорош.

Говорил я по-прежнему задиристо, поскольку считал, что именно так и должен вести себя в баре настоящий мужчина.

Обстановка все накалялась, посетители бара с испугом ожидали того, что неминуемо должно было случиться. Бармен говорит:

- Здесь драться не положено, парни! Угомонитесь!

Керли шипит:

- Не волнуйся, мы его на улице достанем, когда он выйдет.

И тут появляется настоящий гений. В каждой сфере жизни имеются свои первоклассные специалисты. Этот подходит ко мне и говорит:

- Здорово, Дан! Я и не знал, что ты в городе! Рад тебя видеть!

А потом обращается к Керли:

- Привет, Пол! Познакомься с моим другом Даном, вот он. Думаю, вы, ребята, сойдетесь. Может, пожмете друг другу руки?

Пожимаем мы друг другу руки. Керли говорит:

- Э-э, рад знакомству.

А гений наклоняется ко мне и шепчет:

- А теперь мотай отсюда и побыстрее!

- Но они же сказали что…

- Мотай, тебе говорят!

Я взял пальто, выскочил на улицу. И пошел, держась поближе к стенам домов - на случай, если они бросятся искать меня. Однако из бара никто не вышел, и я благополучно добрался до моего отеля. Лекция, которую я прочитал в тот вечер, была последней, поэтому больше я в «Алиби-Рум» не появлялся, - по крайней мере, в слеующие несколько лет.

(Лет десять спустя я заглянул туда, там все изменилось. От былой изысканности и уюта ничего не осталось, бар стал грязноватым да и сидели в нем личности явно сомнительные. Я поговорил с барменом, уже другим, рассказал ему о прежних временах. «Ну да! - сказал он. - Тут обычно ошивались букмекеры со своими девочками». Только тогда я и понял, почему посетители выглядели такими обходительными и элегантными и почему в баре все время звонили телефоны.)

На следующее утро, встав и взглянув в зеркало, я сделал новое открытие - оказывается синяку под глазом для окончательного вызревания требуется несколько часов. Когда я вернулся в Итаку, то зашел к декану, мне нужно было передать ему кое-какие материалы. У него сидел профессор философии, который, увидев синяк под моим глазом, воскликнул:

- Ух ты, мистер Фейнман! Только не говорите мне, что налетели на дверной косяк.

- Вовсе нет, - ответил я. - Всего лишь подрался в уборной бара - в Буффало.

- Ха-ха-ха, - расхохотался он.

Оставалась еще одна проблема - мне предстояло прочесть лекцию студентам. В аудиторию я вошел с опущенной головой, уставясь в мои заметки. А когда пришло время начать, поднял голову и произнес слова, которые произносил перед каждой лекцией, - только на этот раз тон мой был намного резче:

- Вопросы есть?

  Давайте сюда мой доллар!

Из Корнелла я часто ездил домой, в Фар-Рокавей. Как-то раз, когда я был там, зазвонил телефон - МЕЖДУГОРОДНЫЙ ЗВОНОК, аж из самой Калифорнии. В те дни междугородный звонок означал, что сейчас произойдет нечто очень важное - тем более звонок из такого чудесного места, как Калифорния, находящаяся в миллионе миль от моего дома.

Человек на другом конце линии спрашивает:

- Это профессор Фейнман из Корнеллского университета?

- Совершенно верно.

- С вами говорит мистер Такой-то из самолетостроительной компании «Такая-то и такая-то».