Вы станете моей смертью

Когда я, оцепенев от ужаса, стояла на пороге той комнаты, я еще сомневалась. Но сейчас, вспоминая, как Бони поднимался на сцену актового зала для дебатов… Помню, как заметила что-то ярко-фиолетовое на его ногах, помню, как сильно меня это задело. Где-то в глубине души я уже знала, что проиграю выборы, причем проиграю с треском… и все думала: почему он всегда такой эпатажный?

Я злилась на него вчера, злилась сегодня утром. Когда я увидела, как он заходит в то здание, мне не терпелось все ему высказать. Пока я переходила улицу, в голове созрела целая речь – и никакие записи мне были не нужны!..

Закрываю лицо руками и прижимаюсь горячим лбом к холодной стойке бара. Но как только чувствую руку Матео на своем локте, тут же поднимаю голову. Мне нельзя плакать, ведь если я сейчас расплачусь, то не смогу себя контролировать. Инстинкт удерживает слезы глубоко внутри меня, предупреждая, что мне нужно держать себя в руках.

– Айви, – говорит Матео мягко, а я дергаюсь будто от крика.

– Откуда ты знаешь?.. – спрашиваю я глухим голосом. Приходится несколько раз сглотнуть, прежде чем голос вновь начинает звучать нормально. – Откуда ты знаешь, что он умер?

– Мы видели… – Матео показывает рукой мне за спину, и я оборачиваюсь. Только сейчас я замечаю телевизор в углу и с удивлением узнаю лицо на экране.

– А почему вы смотрите Дэйла Хокинса? – спрашиваю я.

Матео выныривает из-за стойки и направляется к столу, за которым сидит Кэл.

– А это Дэйл Хокинс?

– Да, – киваю я. – Мои родители его знают. Ну, и я немного. Мы сотрудничаем с одними и теми же благотворительными организациями.

Когда-то Дэйл был репортером одного из бостонских каналов, но ввиду возникших разногласий ушел на местный кабельный и начал свою собственную передачу. Папа говорит, что он слишком вольно трактует понятие «новости». Впрочем, папа может быть необъективен. Дэйл несколько раз делал нелестные репортажи, связанные с папиной работой, утверждая, что «большие шишки из корпораций подбили под себя весь местный бизнес».

– Этот лицемер излишне категоричен! – Папу бесконечно раздражает тот факт, что Дэйл Хокинс, тоже живущий в Карлтоне, снес старинный домик, чтобы отгрохать себе гигантское поместье.

Место на экране мне знакомо. Граффити за правым плечом Хокинса и зеленая дверь позади заставляют меня замереть от ужаса. Он стоит у того здания, где недавно были мы.

Матео берет пульт и целится им в телевизор.

– Сейчас перемотаю.

Через пару секунд Дэйл Хокинс оживает и с тревожным выражением лица говорит:

– Мы в тихом индустриальном районе на севере Файнейл-холла, где этим утром случилась страшная и загадочная трагедия…

Мы смотрим репортаж в тишине.

– …просим вас звонить с любой информацией, которая может иметь отношение к делу. Судя по описанию, девушка привлекательная, примерно двадцати лет и находится, вероятно, где-то неподалеку.

Тут Матео опять ставит видео на паузу.

– На этом мы закончили, пока ты была в отключке.

– Ясно, – бормочу я. – Давай дальше.

Но ничего интересного больше не показывают: Дэйл Хокинс диктует номера телефонов и замолкает, вперившись в камеру своим знаменитым раздражающе-внимательным взглядом. Несколько секунд мы все молчим, пока Матео не решается сказать очевидное.

– Ну вот, – говорит он, – блондинка.

Я перекидываю хвост через плечо, наматывая его кончик на палец. Тишина.

– Он же не имел в виду?.. Он же не мог говорить обо мне? – наконец спрашиваю я.

Оба молчат.

– И мне не за двадцать, – упорствую я, глядя то на встревоженного Кэла, то на бесстрастного Матео. Меня бесит, что выражение лица Матео невозможно прочитать: про себя он может как соглашаться с тем, что я подхожу под описание, так и размышлять о том, что «привлекательная» – понятие довольно растяжимое. В размышлениях я сильно удаляюсь от сути, и тут же подсознательно даю себе подзатыльник.

Матео пожимает плечами.

– Многие люди не умеют адекватно оценивать возраст.

– Да, но… – Слова Дэйла продолжают вертеться у меня в голове. – Даже если кто-то и видел меня на входе, нельзя было подумать, что я делаю Бони инъекцию. Я и близко к нему не подходила. – Я чувствую огромную благодарность к Матео и Кэлу за то, что они меня оттуда вытащили до приезда полиции. Какая чудовищная ирония: меня допрашивали бы о случае смерти от передозировки прямо перед церемонией награждения моей матери!

– Может, кто-то видел, как ты поднимаешься наверх, и что-то перепутал, – предполагает Матео.

– Ты считаешь… А Бони не мог сделать это сам? Ну, превысить дозу? – Кэл трет виски и смотрит на меня. – Мы как раз об этом говорили, да? Наркотики сейчас везде, даже в Карлтоне.

– Но мы не в Карлтоне, – напоминаю я. Зачем Бони ехать в Бостон в десять утра, чтобы уколоться? Он мог сделать это и поближе к дому.

Поворачиваюсь к Матео, чтобы проверить, согласен он со мной или нет, но он смотрит в пол.

– Ты заметила там что-нибудь еще?

Я мотаю головой.

– Нет.

– Может быть, слышала кого-то? – упорствует он.