Выбираю таран

«…История моей фронтовой биографии — несколько коротких дней войны — уже довольно велика, но писать обо всем, что произошло, не имею ни одной свободной минуты. Даже сплю на ходу, и то максимум один час в сутки.

Идут ожесточенные бои, в которых мы, авиаторы, играем большую роль. Мне довелось отправить на тот свет три вражеских самолета. Вот и все. Сам жив и здоров. Пока невредим. Остальное сама скоро узнаешь. Живи спокойно, моя родная.

Твой Степан».

На другой день после победных таранов Здоровцева и Харитонова полк сражался с особым душевным подъемом. Двенадцать раз налеты фашистских бомбовозов заставляли подниматься в воздух воздушных защитников Ленинграда. Тринадцать самолетов со свастикой рухнули на землю. Одного из тринадцати скинул с неба тараном Михаил Жуков.

* * *

По публикациям во фронтовой печати можно так представить картину того действительно рыцарского поединка его «ишачка» с «юнкерсом», который, к сожалению, не наблюдал обвинявший русских пилотов «в стадности» и нежелании вести турниры майор Мейер.

29 июля младший лейтенант Жуков поднялся по сигналу боевой тревоги в числе восьмерки И-16 на перехват идущих к аэродрому двенадцати «юнкерсов». Но те, заметив наших, исчезли в облаках.

Восьмерка, в соответствии с заданием, барражировала над Псковом, над которым проходили в те дни маршруты фашистских бомбардировщиков к Ленинграду.

Наших самолетов не хватает для полного перекрытия воздушных путей, они рассредоточиваются по большому пространству не тройками, как тогда было принято, а по одному.

Михаил держит курс на Чудско-Псковское озеро, что стало могилой панцирной конницы псов-рыцарей семь веков назад, но, видно, за давностью лет забыт их потомками тот грозный урок.

Оглядывает горизонт летчик и замечает, как выходит из облаков прямо позади него тяжелый «юнкере» с грузом бомб.

Разворот к Чудскому озеру, атака, огонь по стрелку в хвосте «юнкерса», и, сблизившись метров на пятьдесят, Михаил ловит на миг краем глаза уткнувшееся в прицел мертвенно-бледное лицо стрелка.

Теперь свалить разоруженный «юнкере» — секундное дело, но… сколько ни жмет на гашетки пулеметов Михаил, огненных трасс от его «шкасов» не видно…

— Нерасчетливо тратил боезапас, — ругнет он себя на летном разборе.

Но хвост «юнкерса» с ненавистной свастикой в нескольких метрах от него, под яростно вращающимся винтом. Решение созревает мгновенно — рубануть винтом, как вчера Харитонов и Здоровцев! Только, чтобы не задели обломки врага его «ишачок», надо подняться чуть повыше и — справа… Пошел! Скрежет, встряска и — снова ровный гул мотора, уверенно держащего истребитель в полете до самого дома. А «юнкере» кувыркается по спирали вниз и врезается в волны Чудского озера, к истлевшим небось за семь веков костям пращуров в бронированных латах. «Кто с мечом к нам придет…»

Хотя погнутый винт приземлившегося «ишачка» подтверждал доклад летчика о таранном ударе, победа засчитывалась лишь в случае подтверждения факта — наличии останков сбитого самолета. Михаил был готов молиться, чтобы илистое дно озера не затянуло тяжеловесный бомбёр под воду бесследно. Но, к счастью, вылетевшая на место комиссия с удовлетворением зафиксировала торчащий из прибрежного мелководья хвост со свастикой.

Через несколько дней, со взятием врагом Даугавпилса, полк вынужден был перебазироваться ближе к Ленинграду.

А на десятый день после трех победных таранов, 8 июля, когда и самим героям за бессонными днями-ночами и беспрерывными вылетами те дни казались далекими, будто года прошли, прозвучал по радио указ о награждении трех однополчан Золотыми Звездами Героев.

На следующий день на аэродром нагрянули журналисты. Ждали возвращения героев с боевых заданий. Дождались Харитонова и Жукова.

Здоровцев с задания не вернулся…

В тот последний для него день на земле, наверное, он мог бы остаться целым и невредимым, если бы не его казачья горячность.

Он выполнял разведывательный полет в район бывшего своего аэродрома и должен был всего лишь пересчитать находящиеся там фашистские самолеты, а также нанести на карту линию соприкосновения наших войск с вражескими. При этом, по железному правилу разведки, — не вступать в бой с противником.

Линию соприкосновения он нанес, но, оказавшись над еще недавно своим летным полем, где поздравляли его друзья с победной таранной атакой, не стерпел, сердце, видно, загорелось мщением. Сделал боевой разворот, снизился и всю мощь огня своих скорострельных «шкасов» обрушил на ряды машин со свастикой. Убедившись, что полыхает «добре», повернул к своему аэродрому.

Но за ним погнались несколько уцелевших самолетов, а что стоит при их скоростях догнать тихоходный «ишачок»…

Вылетевшие на розыски Здоровцева товарищи заметили дым пожара на недавно родном аэродроме… «Пропал без вести» — такими скорбными словами закончилась фронтовая биография донского казака.

Михаила Жукова, вернувшегося с очередного боевого задания, поджидал ленинградский журналист Александр Буров. Описал героя так: широкоплечий, статный, карие глаза, черные волосы, загорелое мужественное лицо.