Выбор

Броттчанин улыбнулся и дал знак своим людям поставить второй паланкин на пол. Как только паланкин коснулся пола, из него словно яркая бабочка выпорхнула небольшого росточка девушка, в лёгких полупрозрачных шароварах, в коротком лифе, сквозь который просвечивала высокая грудь, длинные волосы были убраны наверх в высокий хвост, сам хвост был заплетён во множество мелких косичек.

Из свиты Джона Лойсона, вышли двое музыкантов, один с думбеком* небольшим ручным барабаном, а в руках другого была зурна**

(*Думбек — небольшой кубкообразный барабан

**Зурна (праздничная флейта) — деревянный язычковый духовой инструмент)

Музыканты встали чуть в стороне и зазвучала мелодия. Девушка вышла на середину зала и начала танцевать под ритм барабана. Она танцевала ракс шарки*

(*Ракс Шарки— восточный танец или танец живота)

Уже через пару минут внимание всех мужчин, находившихся в этот момент в зале, было охвачено танцовщицей. В Ширванском ханстве знали про этот танец, но танцовщица танцевала танец другой школы, это был танец халиджи, в котором немалую роль играли косы, которые словно жили отдельной жизнью и чувственный танец походил на борьбу со змеями, нападавшими на девушку.

Ибрагим бек тяжело дышал, и когда танцовщица закончила танцевать, растекшись по полу ниц перед ханом и его братом, положил руку на плечо Мустафе-хану и сказал:

— Отдай её мне, брат, ни о чём больше не попрошу.

Джон Лойсон, глядя на правителей Ширванского ханства довольно улыбался в усы.

* * *

За несколько часов до визита Джона Лойсона во дворец

Была глубокая ночь, когда дверь в комнату Ирэн тихонько отворилась. Ирэн тихо замерла на топчане, приготовившись дорого отдать свою жизнь. С ужина ей удалось оставить у себя металлическую спицу, неизвестно как оказавшуюся на подносе с едой.

Вошедший, видимо, почувствовал напряжение в комнате, потому что остановился у двери и голосом Абу Сины произнёс:

— Ирэн-ханум, это я Абу Сина, не бойтесь.

Но Ирэн и так уже увидела, что это её «ученик». В руках у старика была небольшая масляная лампа.

Ирэн вскочила с топчана, обрадованно подбежала к старику, зашептала:

— Абу Сина, я так рада вас видеть. Но как вам удалось прийти?

Старик развернул, принесённый с собой ковёр, достал из небольшой корзинки, которую принёс с собой сыр и лепёшку. Откупорил небольшой кувшин и комнату заполнил аромат кофе.

Ирэн даже прикрыла глаза, вдыхая этот аромат. Старик улыбнулся:

— Я знал, Ирэн-ханум, что тебе понравится. Но я пришёл не просто, чтобы доставить тебе радость от каффы, хотя мне приятно видеть, что даже в таких обстоятельствах ты не теряешь бодрости духа. Этим ты отличаешься от многих и в том числе, и от меня. Но давай перейдём к разговору, потому что я уговорил стражника пропустить меня ненадолго.

Старик вздохнул и продолжил:

— Помнишь, я говорил, что родом из Ханидана?

Ирэн кивнула.

— Так вот, когда-то меня так же, как и тебя выкрали ширванцы. Слава обо мне уже в молодом возрасте гремела по всему Востоку. Мне было всего двадцать лет, а я уже считался лучшим лекарем, алхимиком и состоял на службе у самого Хоссейна кал Аджара, отца Фетх Али-шаха.

Когда я попал сюда, то первым моим порывом было бежать в родной Ханидан и три раза я пытался это сделать, но каждый раз меня ловили, наказывали и в последний раз мне подрезали сухожилия на одной ноге, так что теперь я не могу быстро бегать, — усмехнулся Абу Сина, и продолжил:

— И в какой-то момент я смирился. Служение во дворце ширванского хана перестало мне казаться служением врагу. Я многое дал ханству и вроде бы я свободный человек, но, по сути, я так и остался рабом, просто живущим не в такой вот каморке, куда поселили тебя, а в «золотой клетке». И я не хочу, чтобы ты повторила мой путь. Я думал о твоём вопросе «отпустит ли тебя Мустафа-хан», и теперь, поразмышляв об этом, я почти уверен, что нет. Даже, если ты найдёшь для него «чёрную кровь», драгоценные камни, откроешь тайну мыла, он будет хотеть всё больше и больше.

Ирэн, в голову которой приходили почти такие же мысли, тихо спросила:

— И что же делать?

Старик посмотрел на неё внимательно и твёрдо сказал:

— Бежать.

— Чтобы меня тоже поймали? — с горечью в голосе спросила Ирэн, — и подрезали сухожилия?

— Не сравнивай, Ирэн-ханум, меня, который пытался сделать это в одиночку и себя, у которой есть я, Равшана-ханум и целая армия русов на границе, — хитро сощурил глаза старик.

В дверь постучали.

— Это стражник, видимо, ему скоро сменяться, — быстро зашептал Абу Сина, — послушай меня Ирэн-ханум, план такой: