Выбор

Перемежая слова благодарности хныканьем, она выбежала за дверь. После этого происшествия в её сердце поселился страх. Что, если на неё еще кто-нибудь нападёт? И рядом не окажется никого, кто мог бы помочь. Тамкарра понимала, насколько сильно ей повезло в тот вечер. И понимала, что рассчитывать на повторную удачу нельзя. Всё чаще она проводила вечера не на кухне, а на городской арене, наблюдая за боями. А в какой-то момент даже пыталась упросить капитана взять её в стражу, но тот, разумеется, отказал. Тогда она попросила у него личные уроки. Не сразу, но седой ветеран согласился. Но сразу сказал, что если он уделяет внимание кухарке, та должна быть внимательной к нему. И предупредил, что будет долго, больно и тяжело. И не соврал. С тренировок она возвращалась, чуть живая, и сразу падала в постель. Чтобы встать раньше всех и приготовить обед капитану. В таком ритме пролетело почти два года. Пока в какой-то момент Кинару не надоело мириться с видом постоянно побитой дочери, с которой даже синяки перестали сходить, и он не потребовал прекратить. Тогда они крепко поссорились, и Тамкарра, хлопнув дверью, ушла. За прошедшее время она много думала о дальнейшей жизни. Таланта отца у неё не было, и место повара ей не светило. Разве что можно было без конкурса в горничные пролезть. Но такой судьбы она не желала. А, с другой стороны, тренировки нравились ей. Страх подвергнуться нападению уходил с каждым взмахом меча. С каждым выполненным упражнением она становилась сильнее и чувствовала себя лучше. Так может, стоит попробовать? Это только в стражу женщин не берут. Наёмники куда менее привередливы. Взвесив всё, она собрала вещи и отправилась в гильдию.

— Вот, вкратце, моя история. Дальше было много глупостей, дорога в пограничье и служба там.

— А как ты узнала, что Кинар умер?

— Он нашёл меня. Через несколько лет после нашей ссоры он покинул двор барона и отправился на поиски. Уж не знаю как, но старику это удалось, пусть он и потратил на это ещё два года. А потом он поселился неподалёку, открыл вот эту таверну и слал мне письма. В которых рассказывал, как идут дела, и расспрашивал про мои. Я редко отвечала. Так и не простила, что он не понял меня тогда. В последнем письме он сообщил, что болен. И вложил в него завещание. Я рванула сюда, как только смогла. Но застала его уже при смерти. Он шептал моё имя и, хотя я держала его за руку, так и не узнал меня.

— Ясно, — протянул я. — Что ж. Полагаю, пока мы можем обойтись без стражи. В конце концов, Кинару это не понравилось бы.

— А что вас связывало, виконт?

— Ну, он помогал мне с закупками.

— Одну минуту, господин.

С этими словами Тамкарра вышла из-за стойки и вскоре вернулась, держа в руках мешочек с фиолетово-чёрным шнурком. — Ваши цвета.

Я взвесил кошель в руке и задумчиво посмотрел на неё.

— Десять лет в приграничье, да?

— Верно, господин, — кивнула она.

— Хорошо. Знакомо ли тебе понятие «преемственности»?

— Боюсь, не совсем понимаю вас.

— Полагаю, за годы работы у тебя появилось немало самых разных знакомых верно?

Дождавшись кивка я продолжил:

— В таком случае, вот тебе моё предложение. Время от времени мне может что-то понадобиться. Какая-то информация, или, может, что-то достать. Тогда я буду приходить к тебе. Это аванс! — я положил кошель на стойку. — Ну, и, зачем тебе кобольд, спрашивать не стану.

— Исключительно приятно иметь с вами дело, виконт! — широко улыбнулась Тамкарра, сгребая кошель. — Кстати, вы не собираетесь его развязать?

Позабытый всеми, Чол так и лежал на столе. На секунду мне померещились вилка и нож по бокам от него, но, откинув заманчивые фантазии, я всё же разрезал верёвки.

— Ну? — спросил я, дождавшись, когда растирающий конечности хвостатик посмотрит на меня.

— Что это было, Чол? Зачем ты следил за мной?

— Не следил, нет! Подойти к одному. Разговор важен. Решался долго. Господин большой мастер. Важная просьба.

— Конечно, стало гораздо понятнее, — прервал я возбуждённо тараторящего кобольда. — Что за просьба?

— Смотрите! — неожиданно Чол вскочил, и метнувшись к весело потрескивающему очагу, разлегся вдоль него, выставив на обозрение нос. — Видно? Видно! Сверкает. Как дракон!

Издав восхищённое, по всей вероятности, шипение, Чол вернулся за стол.

— Ни у кого нет. Только у Чола красивый нос. Благодаря зелье господин.

— Я рад за тебя, Чол, — сказал я, — но чего ты от меня хочешь?

— Сделка. Чол предлагает сделку. Зелье для хвоста на штуковину. У Чола есть штуковина.

Всё. Это уже край. Обхватив голову руками, я вспомнил всё, что уже успело сегодня произойти. А ведь меня еще ждёт ужин с роднёй.

— Хорошо, мой носатый друг, — тяжело вздохнул я, — я верю, что у тебя самая штуковинистая штука для меня, в обмен на зелье. Ты ведь не обманешь меня?

— Нет! — подскочил на стуле тот, замотав своим носом во все стороны. — Всё честно. Ценность на ценность. Договор?

— Договор, — кивнул я, — куда от тебя денешься-то. Завтра найдёшь меня на рынке.

— Да, да.

— И, Чол… Не болтай.

Проводив взглядом стрелой умчавшегося кобольда, я поднялся на ноги.

— Хорошего вечера, Тамкарра.